Записки охотника натуралиста Черкасов А.А.

режде чем я начну описание зверей, их образа жизни, нравов, способа добывания их и прочее, считаю необходимым познакомить читателей с самой местностью Забайкальского края. Невозможно не упомянуть о здешних горах, или, как говорят здесь, — хребтах, о их направлении, общем характере и т. д. А говоря о горах Даурии, нельзя умолчать и о бесконечных волнующихся степях и лугах Восточной Сибири. Но, познакомив читателя с горами и степями, следует уже замолвить словечко и о лесах, как необходимые спутниках даурских гор. Как жаль, что я плохой ботаник и не в состоянии передать ничего порядочного о богатстве и разнообразии здешней флоры! А каких только цветов и каких трав вы не увидите в здешнем крае весною! Тут промелькнул полевой ландыш, далее белая даурская лилия, там фиалка дикая, тут опять что-то краснеет — это полевой гиацинт, но он едва-едва пахнет; сорвите лилию — то же самое... Такова и вся даурская флора! Вы едете по этой пышной степи на лихой тройке даурских вяток, но вот пахнуло свежим воздухом, еще и еще... Вы обращаете на это внимание и видите вдали синеющиеся горы с их вечно белыми как снег вершинами. Несмотря на прозрачность воздуха здешнего края, вы сначала смешиваете белеющие окраины гор с облаками, не можете уловить линию, отделяющую горы от горизонта; вглядываетесь пристальнее, напрягаете зрение — от скорой езды и сильных лучей солнца у вас зарябило в глазах, навернулись невольные слезы... Между тем вы уже проскакали несколько верст, а все не можете угадать, что такое белеет впереди вас; терпение ваше истощается, вы, наконец, спрашиваете ямщика, указывая на даль: «Что это там белеет»? К вам оборачивается лицо тунгусского типа с узкими черными блестящими глазами, приплюснутым носом, широкими выдающимися скулами и белыми, как слоновая кость, зубами, с черными волосами и черной косой на макушке в отвечает: «Толмач углей» (не понимаю). Вам досадно, что любопытство ваше не удовлетворено, вы, однако, стараетесь знаками растолковать ему, что вам хочется знать, Но тунгус вас давно понимает и, наконец, говорит: «Толмачу — толмачу» (понимаю — понимаю) и худым ломаным языком произносит: «Это Чикондинский голец». «Чикондо» — чуть ли не самая возвышенная точка отрогов Яблонового хребта. Надо заметить, что здешние инородцы при встрече с новым человеком всегда стараются заговорить по-своему и никогда по-русски; но они только притворяются, что не знают русского языка, И если вы все же продолжаете разговор по-русски, всегда получаете ответ на том же языке. Это черта хитрости и гордости сибиряка-инородца.

Восточная Сибирь так обширна, что, наверное, можно сказать: нет такого человека на свете, который бы мог похвастаться, что знает всякий уголок этой богатой страны. Я хорошо знаком только с южной и юго-западной частями Забайкалья, и все, что говорю в своих заметках, относится именно к этой ее половине; северная же часть самому мне мало известна, и то более по слухам.

Северная и северо-восточная части южной части Забайкалья гораздо обильнее почти сплошными, непрерывными хребтами гор и обширнейшими непроходимыми, можно сказать, девственными, без начала и конца, лесами. Напротив, в южной, юго-восточной, юго-западной частях являются необозримые, волнующиеся, как море, сливающиеся с синеющим горизонтом степи. Эта противоположность резко отразилась и в характере самой жизни, в нравах и обычаях как русских, так и инородных жителей. Но, надо заметить, по этому разделению северная часть Забайкалья несравненно больше южной. Степей в южной половине несравненно меньше, чем гористых мест. Степные пространства здесь как бы незаметно переходят в гористые. Около них хребты незначительны и постепенно переходят в настоящие горы; они по большей части голы, безлесны, только северные покатости гор едва-едва покрыты мелким кустарником, или, по-сибирски, ерником, который, сильно сгущаясь при приближении гор к северу, т. е. к лесистой полосе, незаметно переходит сначала в мелкий, а потом и в настоящий лес. Степи преимущественно раскинулись по рекам Аргуни и Онону. Удаляясь от них к северу, они уже теряют свое значение в не походят на степи; тут их окаймляют небольшие отроги гор, или отдельные, или связанные с настоящими большими хребтами, пересекающими вдоль все Забайкалье. Наконец, далее к северу степи до того уже изменяют свой характер, что переходят ни больше ни меньше как в широкие пади, где появляются речки и отдельные сопки.

Одним бедно Забайкалье — водою. В нем мало таких рек, которые по справедливости можно назвать реками. Одна, две, три... много, десять, да и обчелся. А то даже и речушками-то назвать нельзя; просто ручьи, ни больше ни меньше. Что такое наши горные речки? В них, особенно в сухое время года, искупаться негде; надо исходить несколько верст сряду, чтобы выбрать такое место, т. е. омуточек, где было бы по пояс или по горло! Таких речек у нас многое множество. Часто случается на охоте, ходишь, ходишь, устанешь, как собака, а воды нет. А придешь куда-нибудь к пади, к логу, сядешь отдохнуть — слышишь, где-то журчит вода Вот обрадуешься, спустишься в самый лог и тогда только увидишь между кочками и кустиками пробирающуюся струйку воды — чистую, как хрусталь, и холодную, как лед. Дорогая находка для усталого охотника! Зато посмотрите на наши горные речки после сильных непрерывных дождей или весною в водополье. В такое время года приди к ней да и любуйся, а перебраться на другую сторону и не думай. Бурлит, ревет, словно кипит; белые валы с неимоверною быстротою как бы гонятся друг за другом и со страшною силой ударяются о выдающиеся береговые скалы, сшибаются друг с другом и, разбиваясь вдребезги, обдают вас холодной влажной пылью, мелкой как роса. Белая пена, словно в котле, плавает и кружится на поверхности, цепляясь за выдающиеся из воды корни смытых деревьев и за камни по затишьям... Целые деревья с корнями, с землей, с камнями, часто становятся жертвами рассвирепевшей речушки, быстро несутся по ее клокочущей, разъяренной поверхности и с оглушительным треском ломаются в извилинах о выдающиеся, нависшие скалы. Случается, что в сильно крутых горных речках большие камни, несмотря на свою тяжесть, уступают страшной силе воды и выбрасываются на берега...

Нередко сибирские промышленники дня по три и по четыре сидят в лесу за речками и не могут попасть домой, а ждут, когда они сбудут и образуются броды. А много бывало примеров, что нетерпеливые и неопытные люди платились жизнью за свою отвагу и сердитые речки после с яростью выбрасывали их обезображенные трупы на свои пустынные берега. Взгляните на карту Забайкалья — кроме гор, ничего не увидите. Даже озер нет; а если где и есть, то их скорее можно назвать лужами, нежели озерами. Одно только чудовищное озеро и то на границе Забайкалья — это Байкал; он расположился между страшными хребтами гор, заслонил собою удобный путь и гордо красуется своими дикими и величавыми берегами. Вода так чиста и прозрачна, что на глубине нескольких сажен видны мелкие камешки и даже дресва. Бурлив и шумен этот красавец Востока!.. Но Байкал хорош только сам по себе, и от него нет прока обширному Забайкалью. Воды все-таки мало, и этот недостаток, страшная обида природы, весьма ощутителен при первом знакомстве со здешним краем... Вот вам слабый очерк нашего Забайкалья!.. Теперь я считаю еще необходимым, прежде чем приступлю к описанию зверей, познакомить читателя с некоторыми главными сибирскими названиями различных местностей, имеющих отношение к охоте и потому нередко встречающихся в моих «заметках».

1. Главным хребтом у нас называют обыкновенно Яблоновый хребет.

2. Просто же хребтами — отроги главного хребта, а также и сплошные гряды гор, тянущиеся на большое пространство.

3. Гольцами называют отдельные высокие горы, имеющие связь с хребтами, или же высокий сплошной хребет, на вершине которого лежит постоянный снег. Вершины их обыкновенно бывают голые, поросшие мхом, стелющимся кедровником и другими скудными растениями. Огромные валуны различных горных пород и сплошные утесы — обыкновенные спутники здешних гольцов.

4. Отдельные горы, не имеющие связи с хребтами, называют сопками.

5. Долины или ущелья между горами — падями или логами. В горных долинах или падях протекают обыкновенно небольшие, бурные речки; о тех местах, где долины слишком суживаются, а горы круто подходят к берегам и составляют скалы, говорят, что речка течет в щеках.

6. Верховья долины или речки постоянно называют вершинами речки или пади.

7. Так как все эти отклоны гор и хребтов, падающие на север, северо-запад и северо-восток, всегда бывают поросшие лесом, или даже ерником (исключения редки), то здесь за ними вообще усвоилось название сиверов; а южные покатости гор и хребтов, всегда безлесные и по большей части покрытые одной травой, называют солнопеками или увалами.

8. Вообще покатости гор называют также гривами.

9. Отлогие предгорья, не поросшие лесом,— еланями, а лесные — марями.

10. Предгорья же — подолами, или подошвами гор.

11. Лес, состоящий преимущественно из сосны, называют сосняком; из лиственницы — листвяком; из пихты — пихтовником; из кедра — кедровником и так далее.

12. Отдельный лес на падях, который российскими охотниками зовется островом, хотя и носит здесь это же название, но редко, а больше его зовут колком.

13. Дворами или дворцами у нас называют небольшие ложбины на солнопеках, поросшие каким бы то ни было лесочком.

14. Минеральные и соляные ключи так и называют — ключами; а пресные — родниками, поточинами; чисто же соляные ключи — солонцами или солончаками; вот эти-то последние и любят пить почти все звери, на них-то и происходит главная охота.

15. Небольшие отдельные, или имеющие связь с хребтом, горы называют злобками или увальчиками.

16. Небольшие отроги хребтов или отдельных сопок, тянувшиеся в виде мысов по марям, еланям или падям, голые или покрытые лесом, по большей части с россыпями, утесами и гребнями или составляющие ряд непрерывных сопочек или злобков, называют стрелками; а стрелки, выдающиеся на большом пространстве, но пологие, не крутые и не высокие — мысами или измысками.

17. Выдающиеся скалы на гривах, еланях, даже марях и на хребтах или отдельных сопках, состоящие из различных горных пород, иногда совершенно нависшие над падями, а чаще всего над берегами горных речек, здесь вообще зовут утесами или скармаками.

18. Но скалы или утесы на гривах, развалившиеся от всесокрушающего времени по скату грив в виде отдельных кусков, валунов и плит, иногда спускающиеся в таком виде (как каменка русских черных бань) до самого подола горы, называются россыпями.

19. Скалы же или утесы, тянущиеся вдоль по вершинам хребтов или отдельных сопок, гребнями.

20. Скалы или утесы, резко выдающиеся на поверхности отдельными группами в виде башен или столбов, зовут столбами; а последние с россыпью — столбовой россыпью.

21. Те места, где падь или речка расшиблась надвое и более под острыми углами, называют россошинами; а самые отделившиеся падушки или речки — отладками.

22. Горные ключи, родники, поточины, имеющие течение круглый год, зимою, вытекая из гор и падей небольшими струйками воды, не могут совладать с сибирскими морозами: тихо выходящая вода скоро замерзает на воздухе, и от постоянного притока воды, скатывающейся по льду и снова мерзнущей, образуется в продолжении зимы на ключе целая гора льда, которая здесь и называется накипень. А вытекание воды, тотчас замерзающей на воздухе, называют особым глаголом «кипит»; так, говорят: «...речка кипит; о, сколько тут на ключе накипело...» и тому подобное. Это только, так сказать, главные сибирские выражения, относящиеся к местности, но менее значительных или побочных, в особенности встречающихся в разговоре сибиряков, еще найдется многое множество. Сразу их все невозможно припомнить, а в рассказе по мере надобности я нарочно буду употреблять их и вместе с тем делать пояснения.

Лес и горы — это стихия, без которой не могут существовать почти все звери, наполняющие Восточную Сибирь. Исключения чрезвычайно редки. Да и где будет держаться осторожный дикий зверь, как не в лесу? Где представится ему больше шансов укрыться от солнечных лучей, овода, бури и самого страшного врага — человека? Где он может найти больше разнообразия в пище? Да и действительно, леса в Восточной Сибири, относительно зверо-промышленности, играют первую роль. Местами они так велики и обширны, что решительно нельзя определить в настоящее время пространства, занимаемого ими, не только положительно, но даже и приблизительно. Разве только деятельное потомство наше неусыпными трудами своими при значительном населении Сибири в состоянии будет показать хотя приблизительно их громадность.

Не похвалю только за то, что здесь на лес не обращают решительно никакого внимания. Правильных лесосек и лесных делянок или участков здесь не знают. Словом, присмотру и наблюдения за лесом нет никакого! Расти себе, как бог велел!.. И сколько гибнет леса от различных неустраняемых вовсе причин, а нередко и от пустой прихоти человека! Например, одни лесные пожары сколько истребляют леса! Их, надо заметить, никто не тушит, горят, сколько им вздумается; иногда горят по нескольку лет сряду, так что и сильные дожди не в состоянии потушить пожара. Горит лес, мох, тундра (по-сибирски трунда) на глубине нескольких аршин, так что впоследствии и глубокие канавы не в состоянии прекратить распространение пожарища! Впрочем, последняя мера принимается уже тогда только, когда пожирающее пламя грозит видимым ущербом жителям, надеющимся на авось. Огонь добрался до покосов, сжег скирды сена, дровяные запасы и тогда только заставил опомниться ленивого сибиряка!..

Для того чтобы добыть несколько кедровых шишек с орехами, сибиряк нередко рубит целое дерево! Конечно, в настоящее время у нас лесу избыток, исключая южную часть Забайкалья. Но неужели же Восточная Сибирь останется навеки при таком скудном заселении и такой ничтожной промышленности?..

Тайга — это лес и горы без начала и конца! Страшные, непроходимые леса скрывают ее внутренность, а топкие болотистые кочковатые пади заграждают путь любопытному путешественнику. О дорогах и мостах тут и помину нет. Привычные сибирские промышленники путешествуют по безграничному лесному царству — по едва заметным промышленным тропам, которые искони пробиты прадедами нынешних стариков промышленников, а быть может, и чудью, которая, как известно исторически и по преданиям народа, прежде заселяла Сибирь... Тропы эти иногда лепятся на отвесной крутизне гор, пересекают хребты и лога, вьются по крутым сопкам около утесов и нередко висят, в полном смысле этого слова, над страшными безднами, так что голова закружится у неопытного, не бывалого в тайге охотника и невольная дрожь пробежит по всему телу. А поглядите на старого сибирского промышленника, как он ездит по таким местам, не обращая никакого внимания на угрожающую опасность, и нередко напевает или насвистывает любимую свою песню — даже дремлет, покачиваясь на своем верном каурке. Проезжая тайгой, вы нередко видите целые покатости гор, особенно солнопеки, даже пади, увитые как бы лентами по всевозможным направлениям, словно желтыми или серыми шнурками. Издали вы, наверное, не отличите, что это такое, но, подъезжая ближе, разузнаете, что это звериные тропы, которые пробили козы, изюбры, кабаны, сохатые и прочие звери, переходя из одного места в другое, или спускаясь на водопой к горным речкам, ключам, родникам, озерам. Кто не слыхал о сибирской тайге, о ее непроходимости по сплошной чаще леса, тундристой почве, загроможденной огромными камнями и валежником, хитро перемешавшимся со стелющимися растениями? В этих-то неприступных местах — трущобах — и скрывается большая часть сибирских зверей, тут-то и охота сибиряка-промышленника! Здесь вся его поэзия, вся его жизнь!.. Кто слыхал или читал о первобытных лесах Америки, тот только в состоянии понять всю дикость и вместе с тем величие глухой сибирской тайги.

Кедр, сосна, лиственница и, пожалуй, береза — вот представители здешних лесов; пихта, осина, рябина, ольха, яблоня и другие деревья составляют второстепенность. Вечно зеленеющие кедры и сосна — краса лесов в нашем крае; но хороша и лиственница весной; как приятна для глаз ее зелень, как хорош ее особенный запах! Как прочна и крепка лиственница в домовом строении! Сколько миллионов белки прокармливается зимой лиственничной шишкой! Сосны у нас растут по большей части на отклонах и самых вершинах гор, на местах песчаных и каменистых. Нередко они довершают дикую красоту забайкальских утесов!.. Кроме того, сосны любят по большей части места солнопечные, тогда как кедры составляют красоту преимущественно северных покатостей гор — сиверов.

Лиственница растет везде: в солнопеках, в сиверах, на марях и на падях, словом, где вздумается. Березник черный и белый растет преимущественно на глинистой почве и потому бывает тоже везде; но черноберезник растет только по солнопекам, около утесов и россыпей и почти никогда на падях. Пихта растет по большей части, как и кедр, по сиверам и около речек. Странно, что в Восточной Сибири (южной половине Забайкалья) я нигде не видал ни дуба, ни клена, тогда как на китайской границе довольно того и другого. Точно так же в южной части Забайкалья вовсе нет ели, так известной в средней и северной полосах России. Тальник, черемушник, также ольховник, даже яблоня растут обыкновенно по берегам горных речек, иногда с вершины и до самого устья как бы провожают ее, так что нередко ветви деревьев одного берега хватаются за ветви другого, сплетаются между собой и образуют нечто вроде свода. Ильмовник растет тоже около больших речек и по островам; он по своей прочности, крепости и легкости в поделках заменяет здесь дуб и клен; в особенности молодой ильмовник нисколько не уступит дубу.

Плоды наших лесов довольно скудны, это — ягоды и грибы. Последних не так много в сравнении с первыми. Конечно, первое место между плодами, смотря с охотничьей точки зрения, должны занимать кедровые орехи, которых многое множество истребляется здешними жителями, но еще больше белками, медведями и особыми птицами, так называемыми кедровками (род желны) ². Кедровки осенью, когда поспеют орехи, появляются в кедровниках в огромном числе. Странное дело, здесь на месте, в городах и других торговых местах, орехи продаются почти по той же цене, как и в Петербурге, и нередко фунт их стоит до 15 коп. серебром, особенно в тот год, когда их мало родится.

Из ягод замечательны: малина, которую так любят медведи; голубица; клюква; брусника; костяника — небольшая продолговатая красного цвета ягода, довольно кисловатого, но приятного вкуса, растет на небольших прутиках, низко от земли, ее очень любят тетерева; земляника; рябина; моховка — особого рода смородина, растет преимущественно на мху в колках, из нее сибиряки приготовляют наливки, равно как и из рябины; облепиха, небольшая желтовато-красная ягода, запах ее чрезвычайно сходен с запахом ананаса, она растет на небольших деревцах, из облепихи приготовляют также наливки; черемуха; дикие яблоки, которые скорее можно назвать ягодами по величине и вкусу; они хороши моченые; чернослив — так называют сибиряки дикий персик, довольно большой величины, плод его, когда созреет, красный и по виду похож на садовый, но твердый и имеет сильно вяжущий вкус, почему его в пищу не употребляют (из персикового корня здесь делают трубки); княженика; морошка; смородина, растет на небольших кустиках в мокрых местах около речек и в колках, ее здесь два рода, черная и красная; жимолостка, очень походит на голубицу, такая же цветом, но продолговатая и растет на высоких кустах около ключей и речек, жимолостка поспевает рано, так что к петрову дню ее обыкновенно уже множество; шипишка — довольно крупная ягода, продолговатая, красного цвета, с большой косточкой внутри, вкус довольно приятный сладкий, но мучнистый. Есть еще много ягод, которые не употребляются в пищу человеком и вообще называются волчьими ягодами.

Из грибов; употребляемых в пищу, укажем: груздь — обыкновенный, рыжик, боровик или белый гриб, подосиновик, масленик, опенки — продолговатые грибы белого цвета, моховик или лиственничный груздь, абабки, березовки или горянки и сухие грузди, которые растут по большей части в березовиках, многие их едят сырыми — это российские сыроежки. Кроме того, есть много грибов различных названий, которые в пищу не употребляются; эти последние также носят общее название — собачьи грибы. Вот на этих-то грибках и ягодках бывают нередко забавные, а иногда и несчастные случаи при встрече с хозяевами здешних лесов, как говорят сибиряки, т. е. медведями!

Справедливо народ называет Сибирь золотым дном; и действительно, в нашем крае найдется редкий лог или падь, в которых бы не было хотя знаков золота, а в окружающих горах — каких-нибудь руд. Относительно этой промышленности Восточная Сибирь еще находится, можно смело сказать, в младенческом состоянии!.. Много надо трудов и времени, чтобы определить, хотя приблизительно, минеральное богатство этого края!.. Каких только драгоценных камней ни находили (кроме алмаза) в Забайкалье! Каких только металлов в нем ни добывали! Что в состоянии сделать относительно горной промышленности бедный всем решительно Hepчинский горный округ!.. Это почти то же, что капля в море! Охотясь в тайге и по трущобам, по долам и горам богатой Даурии, я частенько находил различные руды, по большей части серебряные, медные и железные просто с поверхности, т. е. в естественных обнажениях. Спрашивается, чего же можно ожидать во внутренности земной коры, если повести правильные разработки?.. А сколько я знал таких промышленников из простолюдинов, которым известны несметные горные богатства минерального царства, но которые скрывают свои сокровища и не объявляют начальству, видя мало пользы и толку в открытии других, а собственно потому, чтобы в тех местах не открылись рудники, прииски, заводы, которые, конечно, лишили бы их богатого звериного промысла, пахотных и сенокосных земель!.. Боюсь об этом и распространяться, а то, пожалуй, увлечешься и заберешься слишком далеко. Да и цель моих заметок вовсе не та. Виноват, сто раз виноват, я уже и без того увлекся, рассказывая про сибирские богатства; давно уже пора приняться за описание живого сибирского богатства — звериного промысла.