Записки охотника натуралиста Черкасов А.А.

звестно, что отечество енотов, из которых собираются енотовые легкие меха, хотя и не теплые, но столь известные по своей красоте во всей Европе,— Америка. Какого зверя, который попадается в Забайкалье, сибиряки называют енотом, не знаю. Я, как сибиряк и не знающий настоящего научного названия этого неизвестного зверя, буду называть его енотом же ⁴⁰.

Сибирский енот попадается здесь чрезвычайно редко и то только в Южном Забайкалье. При всем моем желании познакомиться побольше с этим зверем, составляющим такую редкость в крае, я успел только приобрести его шкурку, и, заметьте, случайно, несмотря на то что я несколько лет сряду жил в тех частях Забайкалья, где встречаются так называемые сибирские еноты. Шкурка этого зверя досталась мне чуть ли не из десятых рук за два рубля серебром и хранится у меня доныне, как редкость, как. диковина, на которую посмотрит всякий охотник и не охотник с большим вниманием и любопытством. Зверь, носивший эту шкурку, был добыт тунгусом, но как, где и когда, я узнать не мог.

Убитый зверь долго хранился у туземца, который не обдирал его и показывал многим охотникам и сборщикам пушнины как редкость, а они не знали, как его назвать и во что оценить. Потом кто-то сказал тунгусу, что зверь этот чернобурая лисица; тот поверил, снял шкурку и повез продавать в соседние караулы богатым казачкам на воротник. Действительно, в каком-то пограничном казачьем карауле (на реже Аргуни) нашлась одна несмыслящая тысячница, которая поверила тунгусу, что шкурка эта чернобурой лисицы, почему и давала ему за нее 50 рублей серебром. Тунгус поупрямился, не отдал, надеясь взять больше. Как вдруг кто-то из жителей караула, увидев эту шкурку, объяснил, что она не чернобурой лисицы, а енота, и оценил ее в один рубль серебром. Конечно, это тотчас узнали все в карауле, узнала и богатая казачка, дававшая за нее 50 рублей, боязливо схватилась за голову и благодарила бога, что сохранил ее от такой, покупки. Но не так, как казачка, схватился за голову и за гладко остриженные своя волосы, за длинную тонкую косу, прикрепленную к самой маковке, тунгус, что не сумел воспользоваться нахадкой и взять с незнающей богатой бабы такие большие деньги!.. Долго не мог он опомниться, досадовал, кряхтел, разводил своими черными, никогда не мытыми руками, и только почмокивал губами и поплевывал как-то особенно мастерски вбок, далеко на сторону (что обыкновенно делают здешние туземцы при большом горе, досаде, удивлении или смотря па какую-нибудь. хорошую вещь, им незнакомую, и т. п.). Не стану описывать дальнейшей истории этой шкурки, да и незачем: скажу только что нужда заставила тунгуса продать мнимую чернобурую лисицу за 1 рубль 50 копеек серебром...

Познакомлю читателя с этой шкуркой, которая уже двух заставила схватиться за голову, а любезного читателя, быть, может, поморщиться за потерю нескольких минут, которые он употребил на прочтение истории шкурки сибирского енота. Эта. шкурка (хранящаяся у меня) длиной от рыла до начала хвоста один аршин, следовательно величина такая же, как и настоящего енота. Шерсть на ней длинная, густая и пушистая, цвет ее совершенно подходящий енотовому меху, но длина волоса более, чем на еноте. На спине цвет шерсти темнее, чем на боках, а на щеках, задних я передних ногах она короче и почти совсем черная; на брюшке (которое разрезано вдоль) и пахах короче, светлее и не имеет ости, которая покрывает всю спину и частью бока и оканчивается черным цветом. Действительно, каждый волос, составляющий ость, выходя из темного пуха, окрашен желтовато-серым цветом, а конец черным. Некоторые же волоски, особенно на боках, на концах своих, выше черного цвета,— серебристо-белые, они придают меху какой-то особенно приятный оттенок.

Жаль, что хвоста нет при шкурке и я ее могу его описать, равно как передних и задних ног, отрезанных до половины. Уши маленькие, стоячие, округленные. Глазные отверстия на шкурке большие, продолговатые. Вообще по шкурке можно судить, что она принадлежала зверю крепкому, плотному и коренастому. Здешние туземцы называют сибирского енота мангут. На реке Ононе есть казачий караул, который носит название Мангутского; не потому ли он получил это прозвище, что в окрестностях его живет много туземцев и, как я слышал, водятся еноты, по-туземному — мангуты? Туземцы говорят, что сибирские еноты живут в глубоких норах и выходят из них только ночью, как барсуки, а потому и попадаются на глаза человеку реже, чем другие зверя; что они чрезвычайно боязливы, осторожны и хитры и что след их сходен с барсучьим. Мне никогда не случалось видеть живого енота, а потому я совершенно незнаком о образом его жизни, характером и нравом. Понятно, что по редкости этого зверя в здешнем крае и особого промысла на него нет.

Хранящуюся у меня шкурку сибирского енота я однажды показывал охотнику Др-му, который несколько лет жил на реке Амуре; он тотчас сказал, что это енот и что совершенно такие же еноты водятся и на Амуре, которые живут там в пологих норах, бывают чрезвычайно жирны, медленны в движениях; там их ловят в различные поставушки, загоняют на лошадях и давят собаками.