В уже цитированной поэме о "Битве при Кадеше" Рамсес II почти в тех же словах говорит о могуществе Амона:
  
Я зову, ибо вижу, что лучше Амон,
Чем миллионы пехоты, чем сотни тысяч конных,
Чем десятки тысяч братьев и детей,
Даже если встанут они единодушно.

В целях той же пропаганды в образ бога-творца вносятся черты защитника угнетенных и обездоленных. Про него поют, что он -

Слышащий жалобы того, кто в оковах,
Мягкий сердцем, когда воззовут к нему,
Отнимающий боящегося от гордого сердцем.

С другой стороны, в связи с развитием различных религиозно-философских систем, египетские религиозные тексты все чаще и чаще начинают выделять как основные черты облика бога-мироадателя его изначальность и вечность, везде сущность и всемогущество, всеведение и всеблагость. Бог объявляется владыкой знания и подателем откровения. В дальнейшем развитие этих, все более религиозно-философских учений, ограничиваясь узко жреческой средой, идет по пути абстрактных богословских построений. Тексты наполняются сплетением образов и эпитетов богов, часто основанных даже не на внутреннем сходстве их функций, а на внешнем созвучии имен с теми или иными предметами, событиями, понятиями. Эти поздние тексты явились богатой почвой для широкого расцвета всевозможных заклинаний и сложных обрядов.

Через позднейшие религиозно-философские трактаты, ритуальные песнопения и заклинания египетские представления о создании мира доживают до эллинистического и римского времени и выходят далеко за пределы самого Египта.


СодержаниеНазадВперед
 

Hosted by uCoz