Ловцы сувениров

од таким коварным девизом члены Венского научного клуба в декабре 1882 г. предприняли путешествие по Нилу.

К тому же 1882 г. относится так называемый "Египетский дневник" неизвестного сочинителя, из записей которого следует, что в Александрию автор прибыл на корабле "Талия", принадлежавшем Австро-Венгерской судоходной компании. 28 февраля 1883 г. он отмечал: "Каир. Меня знобит, даже когда я в пальто, хотя термометр показывает в тени 17 градусов по Реомюру. В Каире дождь, который можно, пожалуй, назвать сильным, и я, привыкший к зною Верхнего Египта, пью горячий чай в лавке некоего Кодшаха, торговца из Мускиха. В мешке с тмином он спрятал несколько прекрасных античных фигурок, две из которых я могу приобрести. Памятуя о турецких таможенных чиновниках Александрии, я взял в конце концов только одну". He quid nimis! Хорошенького понемногу.

Неизвестный автор дневника со своими скромными потребностями - редкость среди туристов, заполонивших страну фараонов.

Под солнцем нет другой страны, которая в такой же степени испытала на себе светлые и темные стороны туризма. Эта страна являла собой дьявольски привлекательную цель как для жаждавших просвещения, так и для чаявших исцеления. Если бы кто-нибудь захотел описать ущерб, который причинили путешественники "Земле богов", ему понадобился бы для подобной хроники том, равный по объему нью-йоркской телефонной справочной книге. Словно Большой взрыв, ознаменовавший начало мира, обрушилась на Египет начиная с середины XIX в. волна массового туризма, поначалу сдерживаемая лишь стоимостью проезда и малой скоростью транспортных средств. В нашем же столетии все изменилось настолько, что стали возможны даже субботние и воскресные экскурсии из Европы в Египет.

Когда ученые проповедовали с кафедр идеи классицизма и романтизма XIX в., представители соответствующих факультетов собирались в путь, чтобы раскапывать древние города, в движение пришли, чтобы не отстать от века, и состоятельные люди без определенных -занятий. С тех пор как "Саванна" капитана Роджерса проделала путь от Нью-Йорка до Ливерпуля за двадцать дней, были проложены маршруты через океан и в страны Востока. Из Ливерпуля в Александрию оказалось возможным добраться всего за шесть дней. Ничтожное время для тех, кто привык к "скорым" поездкам по Европе. Вместе с учеными, а также частными лицами, приверженными "солнечному культу", в различного рода миссии, посольства и консульства были направлены атташе, которые сумели по достоинству оценить значение этих достижений. Англичане съезжались на "каирский сезон", чтобы в царстве вечно сияющего бога солнца Атона поправить здоровье, подорванное сыростью их родного острова. За бледными, страдавшими туберкулезом европейцами, считавшими целительным для себя сухой, бодрящий воздух, по пятам следовали торговые агентства. Если мы сведем к минимуму количество причин оживления туризма в то время, их окажется две: притягательная сила пирамид, а также свирепствовавшая в Европе эпидемия туберкулеза легких. Как известно, лишь с открытием Робертом Кохом (1843-1910) смертоносной бациллы началось успешное наступление на эту болезнь. И египетское солнце здесь ни при чем. Но поток уже вышел из берегов, и спасения для солнечной страны не было.

С XVIII в. многие агенты крупных торговых домов постоянно находятся в Александрии и Каире; двуличные, алчные residents стремятся увеличить свое обычно и без того высокое жалование посредством темных махинаций с древностями. Эти любители приключений пробираются в высшие сферы, живут на виллах, отгородившись цветниками от простого люда. Лишь те из них, кто только начал свою деятельность, обитают, естественно временно, в ветхих глинобитных хижинах. Бледнолицые дамы под зонтиками, которые держат над ними сухопарые слуги, разъезжают в экипажах по городским улицам и временами наведываются к пирамидам Гизе. Затянутые в корсеты, истомленные долгим затворничеством, они с трудом добираются до погребальных камер и с восклицанием "Боже мой, какое зловоние!" подносят к своим точеным носам надушенные лавандой платки. После прогулки по пустыне, повидав немало приключений, они возвращаются в свои городские квартиры. Еще не созданы оазисы роскошных отелей и не рыдает в кафе скрипка "Sombre dimanche". В салонах, довольно скромных по сравнению с великолепием более позднего времени, измученные жарой дамы, окруженные входящими в моду букетами из засушенных листьев и трав, обмахиваются пальмовыми листьями. Такой Египет может привидеться только во сне!

Местные жители обскачут самого дьявола, если малыми усилиями можно загрести большие деньги. Дети страны, торговавшей прежде со всем миром, они прекрасно чувствуют малейшую возможность нажиться; они постигли дух времени. В ассортимент товаров, который до сих пор состоял из доброй старой верблюжьей шерсти, корицы, специй и универсального лекарства мумиё, они включили недорогую антику. Безразлично, на что спрос, лишь бы был доход. Мешки с лимонами и шафраном отставлены в сторону. Надо же дать возможность прелестным дамам и господам купить всякий хлам! Древние камни, таинственные фигурки и амулеты... Легко понять несложную психологию этих "детей", которые, как и в древние времена, продолжают плестись по раскаленным от жары дорогам на ослах и верблюдах, погонять буйволов, качающих насос колодца. Ведь новый вид торговли обещает удачу. Аллах велик. И так далек.

Тот, у кого есть хороший осел и сильные сыновья, нанимается к иностранцам в качестве драгомана (драгоман - это нечто среднее между переводчиком, запас слов которого можно пересчитать по пальцам, и человеком, знающим почти все). Пронырливые парни перед отелями предлагают свои услуги как знатоки местных условий либо как искатели кладов, и того, кто действительно знает что-то, ученые приглашают выступить в роли проводника в этом краю несметных сокровищ.

Поскольку египтянам свойственна безграничная готовность прийти на помощь, а также завещанное им предками гостеприимство, можно было бы предположить, что каждый иностранец должен купаться здесь в золоте. И хотя это далеко не так, тем не менее ученые и туристы без зазрения совести стремятся воспользоваться обеими слабостями жителей Египта.

* * *

Итальянец Антонио Кастеллари был одним из первых европейцев, которые еще в начале XIX в. прекрасно умели извлекать пользу из страсти к приобретению сувениров. Свое гнездо - легкую глинобитную хижину - он свил на кровле луксорского храма Амона. Оттуда он управлял, как марионетками, своими поставщиками с западного берега Нила. Кастеллари уразумел, как следует обращаться с недоверчивыми хозяевами "Города мертвых", чтобы получить часть награбленного: торгуя с ними, он был тверд, но вежлив. В определенном смысле он проявлял даже разборчивость и брал не все, что ему приносили. Старые грабители ценили такое обхождение, они видели в торговце знатока, и это возвышало их в собственном мнении. То, что Кастеллари удавалось приобрести, он в дальнейшем с большой выгодой для себя продавал приезжим. Подобная торговля не требовала особых усилий, ибо частные лица как прежде так и теперь довольно редко, главным образом в результате счастливой случайности, сталкиваются с дельцами, побывавшими в некрополе.

Кастеллари принадлежала богатая коллекция прекрасных папирусов, а гордостью его собрания была мумия Яхмос-Хенутемпет, принцессы XVII династии (1650-1544 гг. до н.э.). Родоначальник торговли вещами, приобретаемыми на память, скончался в 1848 г., но основанная им гильдия не погибла.

* * *

Как известно, спрос рождает предложение, именно поэтому в различных областях общественной жизни появляются новые люди: ученые, агенты известных музеев и просто богатые путешественники.

Шотландец Арчибальд Эдмонстон (1795-871) всю жизнь путешествовал. Он любил поверять бумаге результаты своих поездок, ибо считал себя писателем. Эдмонстон грелся на солнце, изучал оазисы египетской пустыни и всякий раз, прежде чем вернуться на родину, добывал какие-нибудь древности. Молодцы из некрополей считали торговлю с этим шотландцем нелегким делом.

Достопочтенный Томас Коутс (1775-1828) был человеком не робкого десятка: вместе со своим спутником он решился проникнуть в самое логово разбойничьих банд - селение Эль-Курна, расположенное среди гробниц Западных Фив. За целую кипу банкнот Коутс приобрел хорошо сохранившуюся мумию: он взвалил ее себе на плечи и побрел, спотыкаясь на каждом шагу, в отель. Однако в отеле этот собиратель, потерявший от радости разум в Долине царей, счел столь мрачный сувенир неподходящим для своего лондонского дома. В 1821 г. он отослал мумию Ньюкаслскому литературному обществу. Ее и сегодня можно увидеть в Хэнкок-музее Ньюкасла. Мистер Коутс был одним из тех людей, которые никогда не задаются вопросом, имеет ли хоть какой-то смысл их добыча. Преклонение перед антикой ослепляет их и заставляет платить.

* * *

Вполне понятно, когда чьи-то мумифицированные останки очаровывают ученых; однако не совсем ясно, почему высохшие покойники привлекают простых смертных. Не возбуждают ли они ощущение, что тут деньги вкладываются в ценности, количество которых увеличению не поддается? Или это связано с пустым бахвальством, возможностью обставить рассказ о путешествии производящим столь сильное впечатление реквизитом?

Бенджамен Клифтон Гендерсон (1788-1881), врач Ост-Индской компании, также не смог устоять перед сводящим с ума искушением, когда, будучи на каникулах в Египте, похитил из Фив две мумии. Почему только две? Думал ли Гендерсон о том восхитительном времени, когда в родной библиотеке при свете камина он сможет нить херес, курить трубку и покоить свой взор на мумиях древних египтян?

То, что в момент покупки происходит частичное расстройство мозговой деятельности, следует из рассказа искателя древностей Джованни д'Атанази (1780-1857). Некий английский путешественник - д'Атанази не называет его имени - приобрел в Фивах саркофаг с мумией областного начальника времен Птолемеев по имени Сотер Корнелион. Англичанин, вероятно, ожидал увидеть в гробу богатые погребальные приношения из золота и драгоценных каменьев. Возвращаясь в Каир, он не мог сдержать любопытства, поднял крышку и... не обнаружил ничего ценного - ни золота, ни камней. Выйдя из себя, он выбросил мумию со своего парусника в Нил и мрачно наблюдал, как останки Сотера Корнелиона идут ко дну. Саркофаг он сбыл британскому генеральному консулу Генри Солту, покупавшему все, что казалось ему ценным. Божества мертвых, должно быть, окончательно лишились своих и без того почти угасших сил.

Лишь однажды они дали снова почувствовать свою таинственную власть! Фредрик Лидман (1784-1845), капеллан шведского консульства в Константинополе, объездил весь Египет и собрал много награбленного добра. Сразу после того, как он прибыл в турецкую столицу, все его сувениры погибли во время пожара. Это было последнее усилие языческих божеств. Впоследствии они уже не мстили столь решительным образом за осквернение усыпальниц. Боги тоже устали. Их можно понять.

* * *

Турист первой трети XIX в., желая выглядеть не хуже других, нередко во время какой-нибудь морской прогулки заглядывал в Александрию. Для того чтобы добраться из Марселя или Венеции в Александрию, требовались всего три с половиной дня. Начиная с 1836 г. в расписание рейсов Австро-Венгерской судоходной компании входила поездка в Александрию, Константинополь, Смирну и обратно - в Венецию. Еженедельно суда "Messageries Maritimes" отбывали из Марселя в Александрию. Колесные пароходы Восточной пароходной компании вспенивали воду, следуя из Саутгемптона на Мальту, а оттуда к устью Нила. Египет был в моде!

1 мая 1821 г. друг Египта, итальянец Баттиста Бельцони, живший большей частью в Англии, представлял публике гипсовые копии своих находок; церемония эта происходила в Египетском зале, в кабинете редкостей с броским фасадом в египетском стиле. Толпа жаждущих взглянуть на копии находок едва не разнесла новое здание. На Пикадилли состоялась очередная сенсация.

В наши дни масса литературы о временах фараонов знаменует собой возрождение интереса к Египту. Впрочем, так было и прежде, когда читатели, воодушевленные захватывающими, порой драматическими описаниями путешествий, как бы сами участвовали в происходящем. Шотландец Мунго Парк (1771-1806), например, объездил весь Судан и написал об этом книгу "Путешествия по Центральной Африке". Многие описания путешествий стали бестселлерами; всех потянуло вдаль. Элиаша Кент, американский полярный путешественник, изложил свои впечатления в двухтомной "Арктической экспедиции", и все, кто следил за модой, прочли ее. В программу образования каждого благовоспитанного человека входили также четыре тома книги Генриха Барта (1821-1865), родом из Гамбурга, называвшейся скромно: "Путешествия и открытия в Северной и Центральной Африке". Подготовлено было поле деятельности, на котором следующее поколение искателей приключений могло подвизаться уже в довольно сносных условиях. Те, на кого прежде незабываемое впечатление производила так называемая падающая башня в Пизе, теперь желали увидеть пирамиды.

Ветер приключений уже в дороге веял на путешественников. Гюстав Флобер в 1850 г. замечает о своей морской прогулке: "С утра буря улеглась; судно в плачевном состоянии, котел дал течь, и машины стали". Флобера, как и прочих туристов, александрийский порт встретил характерным для Востока гомоном, спорами драгоманов из-за вновь прибывших, которых они старались залучить на квартиру, чтобы заработать бакшиш.