снователь XIX
династии, Парамсес (Рамсес I) за свою жизнь
удостоился множества титулов, гражданских
и жреческих, и одновременно ряда воинских
званий. Когда фараон Хоремхеб призвал его и
поручил управление всеми работами храма в
Опете, Парамсес передал своему сыну Сети,
который был уже во цвете лет, большую часть
своих титулов и должностей. Маленькие
чиновники подражали большим. Некий
Неферперит, находившийся в эскорте фараона,
когда тот был в горах Речену, отправил в
Египет четырех коров финикийской породы,
двух - египетской породы и одного быка. Все
они предназначались для божественного "Дома
миллионов лет". За это его брат получил
должность хранителя этого маленького стада,
а сын - должность носильщика кувшинов с
молоком. Не только эти должности были
гарантированы им на всю жизнь, но и их
титулы оставались в семье навсегда и
переходили по наследству. И никто не
возражал. Наоборот, каждый отец семейства
мечтал о такой чести. В одной из формул,
адресованных посетителям гробниц, мы
читаем: "Если хочешь завещать свое место
своим детям, скажи это..."
А тому, кто ведет себя в чужой гробнице
недостойно другая формула грозит страшной
карой: "тебя не будет. Твой сын не будет на
месте твоем".
Существовал закон, по которому
строптивого чиновника лишали должности и
сурово наказывали и не только его, но и его
детей лишали привилегий и низводили до
простых ремесленников или слуг. Однако из
этих текстов вовсе не следует, что после
смерти отца ответственная должность,
требующая знаний и больших способностей,
сразу же переходила к сыну. В
действительности дети чиновников
поступали на службу по окончании школы и
поднимались по служебной лестнице в
зависимости от своего усердия и таланта, а
также от могущества их покровителей.
Автопортрет художника
Хеви (рельеф из
Дейр-эль-Медина)
|
Школа обычно находилась при храме.
Бакенхонсу, будущий верховный жрец Амона,
двенадцать лет посещал школу письма в храме
"Госпожи неба". В ограде Рамессеума, в Танисе,
в Дейр-эль-Медина и в других святилищах
найдены острака и папирусы со школьными
упражнениями. Обучение начиналось рано.
Бакенхонсу исполнилось всего пять лет,
когда его отправили в школу, но, возможно,
его отец, прославленный жрец, считал его
выдающимся ребенком и поспешил. Во всяком
случае, когда маленькие мальчики
переставали бегать голышом и повязывали
свой первый поясок, приходила пора
отправляться в школу.
Мы уже знаем, что будущего военачальника
отнимали от семьи в юном возрасте, а
учащиеся обычных школ жили дома. Маленький
школьник брал из дома корзинку с хлебом и
кувшинчиком пива, которую мать давала ему
каждое утро. По дороге в школу и на обратном
пути он мог вволю браниться и драться со
своими школьными друзьями. Одна недавно
опубликованная египетская сказка
рассказывает нам о способном ученике,
превосходившем умом своих старших друзей.
Однажды они узнали его тайну и спросили: "Чей
ты сын? У тебя нет отца". Он ничего не ответил,
поэтому его колотили и насмехались: "В самом
деле нет у тебя отца!" ("Сказка о Правде и
Кривде").
Ребенок прежде всего учился читать и
писать. Папирус был слишком дорог, чтобы его
давать школьникам, поэтому им раздавали
полированные пластинки известняка,
разграфленные в линейку или в клетку. В
Фивах довольствовались грубо обтесанными
каменными осколками. Это были "тетради" для
упражнений. Школьники учились выводить на
них отдельные иероглифы или скорописные
знаки, делать маленькие рисунки, а позднее -
переписывать все более и более длинные
отрывки текстов. На некоторых есть даже
даты. Если бы у нас было достаточно таких "тетрадок"
и в комплекте, мы бы узнали, сколько времени
требовалось египетскому школьнику, чтобы
прочесть и заучить наизусть такие
классические тексты, как "Гимн Нилу" или "Поучение
Аменемхата".
Перепортив достаточно этого дешевого
материала, школьник, уже почти "студент",
получал драгоценный чистый папирус, на
который переписывал уже не отрывки, а целое
произведение. Сидя на корточках, он
разворачивал свиток ровно на ширину
стандартного листа. Он готовил чернила,
красные и черные. Выбирал из пенала
подходящие кисточки и принимался
переписывать либо сказку, либо сборник
стихов или притч или же копировал разные
иероглифы. Заглавия и начальные строки
писали красными чернилами, остальной текст -
черными. Но каждый писец был в то же время
рисовальщиком и художником. Для
расцвечивания своего рисунка он
пользовался разными красками - зелеными,
синими, желтыми и белыми.
Образование заключалось в заучивании
классических и священных текстов и
обучении не только грамматике, но и письму и
началам рисунка. Египетские чиновники
выполняли самые разнообразные обязанности
и с удивительной легкостью переходили с
одной должности на другую. Уна был сначала
стражником и судьей, затем занимался
поиском камней (для царских памятников) в
далекой стране, строил корабли, очищая
каналы, а когда разразилась война, стал
начальником штаба.
"Студенты" должны были знать законы и
уложения, историю и географию и разбираться
в основах техники.
Не знаю, проводились ил у них экзамены и
получали ли они дипломы, но похоже, что
нечто подобное было, если вспомнить, какие
вопросы задавал писец Хори своему коллеге,
желая уличить его в невежестве: "Каков
рацион войска на марше? Сколько нужно
кирпичей для постройки платформы заданных
размеров? Сколько нужно людей для перевозки
обелиска? Как поставить на пьедестал
колоссальную статую? Как организовать
военную экспедицию," и под конец - целый ряд
вопросов по географии Сирии. Короче - целая
учебная программа!
Разумеется, не се будущие писцы проявляли
в учебе одинаковое рвение. Иногда учителя
отчаивались, глядя на ленивых учеников.
"Пиши рукой своей, - без конца повторяет
писец Аменемопе, - читай устами своими,
советуйся со знающими больше, чем ты.
Упражняйся в этом деле, и найдешь ты его [полезным]
после [наступления] старости. Счастлив
писец искусный в деле своем, владыка [обучения,].
Будь настойчив в работе ежедневно, и ты
овладеешь им [своим делом]. Не проводи ни
одного дня в безделье, иначе будут бить тебя,
Уши юноши на спине его, и он внемлет, когда
бьют его. Пусть внемлет сердце твое тому,
что сказал я, - будет это полезно тебе.
Обучают обезьян танцам, объезжают лошадей,.
Помещают коршуна в гнездо и за крылья ловят
сокола. Будь настойчив в получении советов!
Не ленись! Пиши! Не подавайся пресыщению [письмом],
отдай ты сердце и внимай словам! Найдешь ты
их полезными" (перевод М.А.Коростовцева).
Этот педагог думает или делает вид, что
думает, будто единственные враги учения "студента"
- это лень и упрямство. Но раз уж укрощают и
дрессируют животных, он рассчитывает,
взывая к честолюбию и здравому смыслу, а
главное - с помощью энергичных наказаний
наставить заблудшего "студента" на путь
истинный, который ведет к самым высоким
должностям.
Увы, у молодых египтян были куда более
пагубные склонности! Другой наставник,
такой же ворчун, как Аменемопе, но более
осведомленный, говорит:
"Говорят мне, что ты бросил писание и
закружился в удовольствиях. Ты ходишь с
улицы на улицу, [и исходит] запах пива [от
тебя], куда бы ты ни пошел [?]. От пива он
перестает быть человеком. Оно заставляет
тебя блуждать, ты подобен кривому рулевому
веслу судна, которое не слушается ни в одну
сторону, ты подобен святилищу без бога его,
ты подобен дому без хлеба. Ты обнаружен
переползающим через стену, после того как
ты разбил колодки, [надетые на тебя], и люди
бегут от тебя, после того как ты нанес им
ранения. О, если бы знал ты, как вино
отвратно, ты отрекся бы от [напитка] шедех,
ты не помещал бы кружку пива в сердце свое,
ты забыл бы [опьяняющий напиток] тенерек" (перевод
М.А.Коростовцева).
Но бывало и хуже. Египтяне могли без помех
приводить в дом наложниц, нанимать или
покупать рабынь, и это в какой-то степени
сдерживало распространение увеселительных
заведений, Однако они существовали, и там не
только принуждали клиента пить сверх меры,
но и приводили к нему профессиональных
певиц и танцовщиц, которые, даже будучи
певицами Амона, были женщинами легкого
поведения. Здесь знакомились с чарами
иноземной музыки. Здесь пели и
декламировали под аккомпанемент тамбурина
и арфы. Здесь предавались и прочим
наслаждениям, а потом оказывались на улице
в безобразном одеянии и, шатаясь, тащились
наугад, чтобы свалиться где-нибудь в
сточную канаву или пострадать от
бессмысленной драки.
|