Глава вторая - В глубине Нубии

I

оследняя шлюза пройдена, и "Нубия" бесшумным полетом огромной чайки плавно понеслась вверх по тихому Нилу. Кругом хаос камней. Со всех сторон жмутся к реке базальтовые холмы; желтые пески Ливийской пустыни властно врываются в ущелья, забиваются в трещины и пушистым покровом стелятся вдоль откосов, по склонам и низинам вплоть до самого берега. Среди их ослепительной желтизны расплавленного золота глыбы базальта кажутся еще сумрачнее, еще чернее. Повсюду разбросаны скалы самой причудливой формы, точно тысячелетия руины на половину потонули в волнах, точно полчища сказочных чудовищ в неудержимом натиске стремятся на приступ каменных твердынь. Рукава реки разбегаются по всем направлениям, голубою лентою опоясывая множество островов всевозможных очертаний и размеров - преддверие первых порогов. Из воды торчат обнаженные стволы и кудрявые верхушки пальм; сооруженная в 1902 году громадная плотина настолько подняла уровень Нила, что оба берега на протяжении многих сотен верст оказались затопленными и вместе с ними, увы, жемчужина Египта, острове Филе, с его знаменитыми языческими святынями. Весь остров находится под водою; от колоннады, сооруженной Птоломеем Филопатором, храмов Харсудотеса и Хатора, монументальных арок Адриана и Августа - видны одни капители колонн; киоск Тиверия еще чарует взоры своим верхним павильоном; он уцелел, благодаря возвышенному фундаменту, так же, как и храм Изиды, ничтожная часть которого доступна осмотру. Наружные стены пилонов покрыты крупными рельефными изображениями Птоломея XIII, Неос Дюнисоса, поражающего врагов или совершающего жертвоприношения различным божествам. Лодка "Нубия" останавливается у боковой двери второго пилона, где нас подхватывают рослые нубийцы, по колено в воде; они вносят нас в освещенный сверху зал с крытыми портиками по обе стороны и ставят на небольшую сухую площадку. Робко ластятся священные струи Нила к подножию восьми пальмообразных колонн, поддерживающих расписанный потолок, словно царственная река свершает млечное возлияние душе усопшего бога, как это изображено на одной из картин в алтаре воскресения Озириса. Стены зала покрыты рельефами мифологического содержания и иероглифическими надписями ярких цветов; краски хорошо сохранились; особенно красиво выглядят капители колонн: светло-зеленые пальмовые листья с голубыми тенями; коридоры, ведущие к залу, обратились теперь в каналы.

Нубийцы снова несут нас, минуя несколько комнат, к подножию узкой каменной лестницы и вверх по ней, на крышу святая святых; с западной части этой крыши, имеющей форму террасы, несколько ступеней ведут в так называемые "комнаты Озириса", где на стенах алтаря скромных размеров символически изображено воскресение бога. Ко времени расцвета культа Изиды, звезда древней религии начинала меркнуть в лучах нарождавшегося христианства. Никогда еще пропасть, отделявшая толпу от духовенства и посвященных, не достигала подобной глубины. Между тем как мировоззрение последних становилось более возвышенным, и ум их проникал сокровенные тайны мироздания, народные массы, пребывая в грубом идолопоклонстве, даже не подозревали, какие высокие истины таились за внешними изображениями, которым они поклонялись. Евангельское откровение, обращенное к этим массам, не только приподняло для них край завесы с тайны богопознания жрецов Изиды, но и впервые возвестило миру о милосердии и братстве, - добродетелях, неизвестных язычеству. Таинственные Озирис, Изида и Горус, высшее олицетворение божества, оставались безучастными к людским страданиям и горю. Они изливали свой свет одинаково на злых и на добрых и с тою же спокойною улыбкою взирали на массовые избиения пленников, как на бескровные жертвы у мраморных алтарей.

С высоты террасы, где мы стоим, 3000 лет тому назад, в ночь перед посвящением, Неофит внимал словам Иерофанта. Указывая на темное небо с мириадами светил, учитель раскрывал ему тайну вселенной: соответствие макрокосма - микрокосму, тройственный составь того и другого и сокровенный смысл мифа об Озирисе, навеки запечатлевая огненными буквами в ум его, что душа бессмертна, что она прошла через ряд воплощений и что ее ожидает конечное слияние с божеством.

После торжества христианства при Константине Великом еще долгое время продолжали стекаться на остров Филе полу варварские племена Нубии и Ливийской пустыни. Лишь в царствование императора Юстиниана была решена участь последнего языческого храма в Египте, а беспощадная рука Запада завершила в Х веке дело разрушения знаменитой святыни.
  

II

иновав узкий пролив между двумя островами, сохранившими остатки старинных укреплений - башен, стен и фортов, - "Hyбия" причаливает к ливийскому берегу, где раскинулось в голой пустыне местечко Калабше.

У самого Нила, среди нубийской деревушки, находится храм времен Августа. Храм этот значительных размеров; в настоящее время он реставрируется, хотя не представляет серьезного интереса в археологическом отношении. Толпа туземцев теснится у пристани; они, большею частью, высокого роста, худощавы и хорошо сложены; цвет кожи темно-коричневый. Мужчины носят довольно длинные волосы и усы; одеты они в халаты черного, голубого или белого цветов; на голове - белый тюрбан; в виде украшения серебряные браслеты и серьги; у женщин, кроме того, ожерелья из бус и широкие серебряные бляхи на груди; в уши и ноздри продеты золотые кольца. Одеты они всегда в черное и часто закрывают себе лицо такого же цвета платком. Дети бегают совершенно нагие. Одни из них назойливо предлагают длинные ожерелья из оникса и корналина, или различные серебряные украшения довольно грубой работы, другие - предметы сомнительной древности, или же чучела маленьких крокодилов.

Почти немедленно за Калабше начинается тропик Рака, и под утро на горизонте сияет созвездие "Южный Крест". Перемена в климате становится с каждым часом заметнее, теряешь всякое ощущение холода после захода солнца и до рассвета. В воздухе полное отсутствие сырости, и, хотя мы проводим ночи на реке, мягкость и тишина их от этого ничуть не страдают. Дыхание пустыни, рас каленной долгим солнечным днем, жаркою струею врывается на палубу. Берега становятся все более населенными, все чаще встречаются нубийские деревушки среди высоких пальмовых рощ. Стройные деревья отчетливо выделяются на синем фоне неба со своими косматыми вершинами и тонкими стволами. Между пальм разбросаны акации и резиновые деревья, вдоль берега - плантации рицины. На близком расстоянии одна от другой возвышаются над Нилом водокачки "Саккие", весьма незамысловатого устройства, приводимое в движение парою волов и придающее большое оживление и своеобразный характер пейзажу. На узкой изумрудной полосе поля усердно трудятся полунагие нубийцы; их бронзовые спины лоснятся под палящими лучами солнца. Удивительно упорство, с которым борется здесь человек за каждый клочок удобной земли, - как бы незначителен он ни был, - с грозно надвигающимися на него песками пустыни. И какою дорогою ценою покупает он право на скудное существование.

Солнце склоняется к западу. Нил становится кобальтового цвета, бледно-голубое небо постепенно переходить в красноватое с золотистым оттенком. Легкие облачка, словно перышки, разбросанные высоко над землею, все более розовеют. На Востоке серо-синий горизонт, по мере того, как желтый солнечный диск опускается на ливийские горы, становится сначала палевым, а потом лиловым. Темно-серое ущелье, с деревушкою у входа, поражает яркою зеленью посевов, лежащих в его глубине. Навстречу нам медленно плывет широкая фелуга; паруса ее, словно крылья гигантского фламинго, алеют в лучах заката. Солнце село. Запад испещрен тонкими полосками розовых облаков, между которыми сквозит синева неба, - краски с каждою минутою делаются ярче. На Востоке лиловая вода сливается с горизонтом, и прибрежные скалы кладут на поверхность ее оранжевые пятна.

Сумерки почти незаметны под тропиками. Ночь наступила. Не постепенно надвигалась она, как у нас на север, но мрак ее внезапно окутал землю, небо и царственный Нил. Яркие звезды заблестели на ее бархатной ризе, и бурая пустыня погрузилась в глубокий сон без сновидений.
  

III

а следующее утро поднялся сильный северный ветер, обратившиеся вскоре в песчаный вихрь. Со стороны пустыни помчалась мелкая пыль. Все вокруг подернулось тонкою дымкою и приняло пепельный оттенок. Буря так и рвет снасти судна, паруса встречных фелуг. Между тем мы въезжаем в самую живописную часть Нила, между 1-м и 2-м порогами. Суровые скалы, отделенные одна от другой глубокими ущельями, теснятся на восточном берегу; на самой вершине - развалины старинного укрепления Казр-Ибрим; внизу он кажется городом привидений. Руина настолько сливается с линией горного хребта, что с трудом отличаешь, где кончается первая, где начинается вторая. Вот отверстия окон, через который глядит тусклый лик солнца; рядом как будто остов минарета и зубчатая стена, - искусственная или естественная? Бог знает. Горы самых разнообразных очертаний и размеров: одна конусообразная, другие имеют форму усеченной пирамиды, третьи с вершиною вроде купола. На противоположной сторон сквозь завесу ночи появляются холмы Абу-Симбел, с высеченными в их гранитной груди знаменитыми пещерными храмами, посвященными Амон-Ра и Хатор, - цель нашей поездки вверх по Нилу. Когда-то к этим храмам вела широкая лестниц от просторной пристани для судов, устроенной на берегу Нила. Но то было давно, давно... Время и человек разрушили здесь все, что можно было разрушить. Заботливая пустыня, однако, бережно сохранила для нас внутренность храмов, засыпав их песком. Так стояли они в течете веков и лишь в 1817 году были откопаны Бельцони. Храмы отделены один от другого узкою балкою, вдоль которой ползут сыпучие пески, так что часть фасада, главного из них, снова начинает исчезать под желтым саваном, хотя последняя расчистка была произведена в 1892 году. Крутая тропинка ведет вверх на площадку к святилищу Амон-Ра.

Монументальный фасад украшен четырьмя колоссальными статуями Рамзеса II, сидящего на троне с коронами Верхнего и Нижнего Египта на голове и попирающаго ногами цепь пленных сирийцев и эфиоплян. Статуи высечены в скале; из них находятся в целости 1-я, 2-я и 4-я, а у второй отвалилась голова и часть туловища, лежащая опрокинутая на площадке. Отличительные черты лица фараона переданы мастерски и поражают красотою и величием; руки его оперлись на бедра; по правую и левую сторону от колосса, а также и между его ногами, помещаются сравнительно небольшие статуи принцев и принцесс царской крови.

Узкий, высокий проход, высеченный как раз по середине скалы, ведет внутрь храма. К сожалению, осматривать его при дневном свете нет возможности, так как в огромных залах, за исключением двух часов после восхода солнца, царит глубокий мрак, и лишь первые ряды гигантских колонн, в форме мумий Озириса, находящихся у входа в Спеос, слабо освещены косыми лучами удаляющегося солнца. Сюда нам еще придется вернуться с наступлением темноты, когда внутренность пещеры бывает освещена электрическими лампочками, повсюду укрепленными в потолках залов.
  

IV

очью, вверх по узкой тропинке, к окутанному глубоким мраком храму. Понемногу глаза привыкают к темноте, и при трепетном мерцании начинают выделяться на черном фоне сперва очертания колоссов, а затем даже рельефные фигуры пленных сирийцев и эфиоплян. Пламя одинокого факела то разгорается, то потухает в глубине храма; его неровный, красноватый свет озаряет суровые лики каменных Озирисов, бесстрастно взирающих с высоты на людских пигмеев, прислонившихся к их подножию. Зловещие тени протянулись от одной колонны к другой и сливаются с общим мраком залы.

Жутко! Мерещатся косматые чудовища, выползающие из углов и грозящие костлявыми руками. В огромном храме глубокое молчание нарушается полетом над нашими головами летучих мышей, напуганных огнем. В этот зал собиралась в былые времена, быть может, в такую же темную ночь, толпа богомольцев в ожидании восхода солнца. Едва первый луч загорался на вершине аравийских гор, как двери, ведущие в святая святых, настежь растворялись, и огненная стрела Амон-Ра, пронизав внутренность храма, падала на жертвенник к подножию каменной статуи сидящего бога. Хор жрецов приветствовал знаменитым гимном Амону воскресшее светило, и клубы фимиама наполняли благоуханием пробудившееся святилище. Не долго, однако, оно пребывало в ликующем сиянии великого Ра, всего 2-3 часа, а за тем, по мере удаления солнца, сумерки внутри его сгущались, и храм постепенно погружался во мраке до следующего утра.

Вдруг вспыхнули электрические лампочки, и залы засияли, как при дневном свете. Очарование, увы, отлетело, но взамен его явилась возможность вдоволь налюбоваться цветными рельефами, покрывающими стены и колонны: Рамзеса II, пеший или стоя на колеснице, поражает врагов. Фигура фараона всюду исполинских размеров: на одной стороне он совершает жертвоприношения различным божествам, а на другой - охотится на диких зверей; за первым залом следует второй, меньших размеров; расписной потолок его поддерживают четыре колонны; по обе стороны этих залов расположены восемь низких комнат различных размеров, служивших ризницею и складами для приношений; в них сохранились каменные скамьи вдоль стен. В глубине храма святое святых, всю крайнюю стену которого занимают четыре сидячие статуи выше роста человеческого, - это троякое изображение верховного бога солнца: Амон-Ра, Харахте и самого Рамзеса II. Статуи эти были когда-то раскрашены в цвета: белый, черный, синий и желтый. Перед ними жертвенник для возлияния воды, вина и воскурения фимама.