Шампольон и трехъязычный
камень
огда
знаменитый френолог Галль,
популяризируя свою теорию,
разъезжал по городам и весям,
вызывая восхищение и благоговение
одних, подвергаясь брани и насмешкам
со стороны других, ему как-то в Париже
представили в одном обществе совсем
юного студента. Едва успев бросить
взгляд на череп этого студента,
Галль воскликнул: «Ах, какой
гениальный лингвист!»
Шестнадцатилетний студент, которого
представили Галлю, —
прославленный череповед, разумеется,
не мог об этом знать (хотя,
может быть, вся эта история была
обычным шарлатанским трюком?) —
владел в то время, не считая
латыни и греческого, по меньшей
мере полдюжиной восточных языков.
В XIX веке укоренилась странная манера
написания биографий. Авторы,
составители этих биографий, рьяно
выискивали и сообщали своим
читателям факты, подобные, например, тому,
что трехлетний Декарт, увидев бюст Эвклида,
воскликнул: «А!»; или же
старательнейшим образом собирали и изучали
гетевские счета за стирку белья,
пытаясь и в группировке жабо и манжет
увидеть признаки гения.
Первый пример свидетельствует лишь о
грубом методическом просчете, второй —
просто нелепость, но и то и другое —
источник анекдотов, а что,
собственно говоря, можно возразить
против анекдотов? Ведь даже история о трехлетнем
Декарте достойна сентиментального
рассказа, если, разумеется, не рассчитывать
на тех, кто все двадцать четыре
часа в сутки пребывает в абсолютно
серьезном настроении. Итак, откинем
сомнения и расскажем об удивительном
рождении Шампольона.
В середине 1790 года Жак Шампольон,
книготорговец в маленьком местечке
Фижак во Франции, позвал к своей
полностью парализованной жене — все доктора
оказались бессильными — местного «колдуна»,
некоего Жаку.
Фижак расположен в Дофинэ, на юго-востоке
Франции, в «провинции семи чудес»,
одной из самых красивых в этой
стране, где, как известно, обитает
сам господь бог, в провинции,
населенной людьми жесткого
консервативного склада, которых
нелегко вывести из состояния
летаргии (хотя однажды они оказались
способны на проявление невероятного
фанатизма); при всем том они строгие
католики и легко верят всему
мистически-волшебному.
Жан Франсуа Шампольон
(1790 — 1832)
Колдун приказал положить больную на разогретые
травы (и этот факт и все последующие
подтверждены несколькими свидетелями),
заставил ее выпить горячего вина и, объявив,
что она скоро выздоровеет
предсказал ей — это более
всего потрясло все семейство —
рождение мальчика, который со временем
завоюет немеркнущую славу. На третий
день больная встала на ноги. 23 декабря
1790 года в два часа утра у нее
родился сын — Жан Франсуа Шампольон, —
человек, которому удалось расшифровать
египетские иероглифы. Так сбылись
оба предсказания.
Если верно, что дети, зачатые дьяволом,
рождаются с копытцами, то нет ничего
удивительного в том, что вмешательство
колдунов приводит к не менее
заметным результатам. Врач,
осматривавший юного Франсуа, с большим
удивлением констатировал, что у него
желтая роговая оболочка —
особенность, присущая жителям Востока,
но крайне редкая для европейцев.
Более того, у мальчика был необычайно
темный, почти коричневый цвет кожи и восточный
тип лица. Двадцать лет спустя
его везде называли «египтянином».
Он был сыном революции. В сентябре 1792 года
в Фижаке была провозглашена
республика. С апреля 1793 года
начался период «великого страха». Дом Шампольона-отца
стоял в тридцати шагах от «Place d'armes»
(«Площади оружия», впоследствии
названной именем Шампольона), на которой
было посажено Дерево Свободы.
Первое, что Франсуа услышал уже вполне
сознательно, был плач тех, кто искал
в доме его отца убежища от разбушевавшейся
черни. Среди них был и священник,
который стал его первым учителем.
«Пяти лет от роду, — отмечает один
растроганный биограф, — он осуществил
свою первую расшифровку: сравнивая
выученное наизусть. с напечатанным,
он сам научился читать». В семь лет
он впервые услышал волшебное слово «Египет»
«в связи с обманчивым блеском
фатаморганы» — предполагавшимся, но не осуществившимся
планом участия его брата Жака-Жозефа,
который был старше Франсуа на 12 лет,
в египетской экспедиции Наполеона.
В Фижаке он учился, по словам
очевидцев, плохо. Из-за этого в 1801 году
его брат, одаренный филолог, очень интересовавшийся
археологией, увозит мальчика к себе
в Гренобль и берет на себя
заботу о его воспитании.
Когда вскоре одиннадцатилетний
Франсуа проявляет удивительные
познания в латинском и греческом
языках и делает поразительные
успехи в изучении древнееврейского,
его брат, также человек блестящих
способностей, как бы предчувствуя,
что младший когда-либо прославит
фамильное имя, решает впредь
скромно именоваться Шампольоном-Фижак;
впоследствии его называли просто Фижак.
В том же году с юным Франсуа беседовал
Фурье. Знаменитый физик и математик
Жозеф Фурье участвовал в египетском
походе, был секретарем Египетского
института в Каире, французским
комиссаром при египетском
правительстве, начальником судебного
ведомства и душой Научной комиссии.
Теперь он был префектом
департамента Изеры и жил в Гренобле,
собрав вокруг себя лучшие умы города.
Во время одной из инспекций школ
он вступил в спор с Франсуа,
запомнил его, пригласил к себе и показал ему
свою египетскую коллекцию.
Смуглолицый мальчик, словно
зачарованный, смотрит на папирусы
рассматривает первые иероглифы на каменных
плитах. «Можно это прочесть?» —
спрашивает он. Фурте отрицательно
качает головой. «Я это прочту, —
уверенно говорит маленький Шампольон (впоследствии он будет
часто рассказывать эту историю), —
я прочту это, когда вырасту!».
Не напоминает ли это о другом
мальчике, который однажды так же
убежденно и с той же
маниакальной уверенностью сказал своему отцу:
«Я найду Трою!» Но какими
различными путями шли они к осуществлению
своих детских мечтаний! Как различны
были их методы!
Шлиман был самоучкой чистейшей воды,
Шампольон ни на шаг не отклонился
от намеченного пути в овладении
науками (кстати, он прошел этот путь
настолько быстро, что обогнал всех товарищей
по учебе); Шлиман начинал свои
исследования, не имея никакой
специальной подготовки. Шампольон —
во всеоружии научных знаний своего века.
О его образовании заботился брат.
Он пытался сдерживать невероятную
жажду знания, обуревавшую мальчика.
Тщетно! Шампольона интересовали самые
отдаленные вопросы, и он протаптывал
тропинки ко всем Монбланам наук. В двенадцать лет
он опубликовал свою первую книгу,
название которой говорит само за себя;
«История знаменитых собак». Отсутствие
систематического исторического обзора
мешало ему в занятиях, и он сам
составил хронологическую таблицу,
озаглавив ее: «Хронология от Адама
до Шампольона-младшего». (Старший брат
отказался от своей фамилии,
предчувствуя, кому из двух
братьев суждено отбрасывать большую тень.
Шампольон, называя себя младшим,
намекал таким образом на существование
Шампольона-старшего).
|