Тени в море. Г. Мак-Кормик, Т.Аллен, В.Янг

Глава VIII. ПРОИСХОЖДЕНИЕ АКУЛ И ЧТО ОНИ СОБОЙ ПРЕДСТАВЛЯЮТ

За много миллионов лет до того, как на нашей планете появился первый человек, властителем первобытных морей была акула. Самые большие горные массивы, такие, как Анды, Альпы, Скалистые горы, Гималаи, поднялись над поверхностью Земли около 60 миллионов лет назад. Человек как Homo sapiens существует всего какой-нибудь миллион лет. Силы эволюции сеяли на Земле бесчисленные формы жизни, которые не выдерживали суровых испытаний и исчезали одна за другой, а акула продолжала существовать. Одна доисторическая эра сменяла другую, возникли амфибии, рептилии, птицы и млекопитающие — акула продолжала существовать. Птеродактили — крылатые рептилии, в течение миллионов лет бороздившие небеса, исчезли с лица Земли. Динозавры — трицератопсы, бронтозавры, аллозавры и множество других «завров», важно шествовавших по нашей планете, — вымерли, не оставив следа. А акула продолжала существовать¹⁶.

В огромном спектре жизни каждое живое существо — от простейших одноклеточных организмов до высших позвоночных — имеет свое определенное место. Начинается спектр первым слабым огоньком жизни, который еле мерцает в пустоте, — просто небольшое скопление белка. Затем, почти незаметно, он зажигается в ультрафильтрующихся вирусах, бактериях, простейших одноклеточных организмах, затем в многоклеточных губках, медузах и кораллах. Разгорается сильнее в морских звездах и червях. Вот, все ярче и ярче, огонек этот виден .в улитках, моллюсках и каракатицах. Затем свет заливает паука, скорпиона, краба и насекомых. И наконец, яркая вспышка— венец спектра жизни — позвоночные животные: рыбы, амфибии, рептилии, птицы и млекопитающие. И тут, среди множества видов современного животного царства, мы находим два, стоящие на противоположных полюсах. Один из них — человек, последним появившийся на Земле, другой — акула, которая существует уже около 500 миллионов лет, в некоторых случаях почти не изменившись¹⁷.

Первые следы акул мы находим в девонском периоде (палеозойская эра, 320—265 миллионов лет назад). Эти предки современных акул обладали уже высокой организацией, и их прародители, несомненно, появились еще раньше — в силурийский период; в некоторых отложениях того периода найдены следы, свидетельствующие о существовании в то время акулоподобных рыб. Поскольку единственным надежным ключом к разгадке доисторической жизни являются ископаемые, вопрос о происхождении и времени появления акулы до сих пор вопрос спорный. Ведь и сами ископаемые — лишь отдельные разрозненные части гигантской головоломки, которая вряд ли будет когда-нибудь полностью решена. Сэр Артур Смит Вудворд, один из крупнейших ученых-палеонтологов, писал в 1898 году о тех трудностях, с которыми мы сталкиваемся при изучении вымерших организмов. С тех пор было сделано много открытий в области палеонтологии, но слова его до сих пор остаются в силе.

«Можно без преувеличения сказать, — писал он, — что все, что мы узнали об ископаемых животных и растениях, зависело от целого ряда случайных обстоятельств... Чтобы сохраниться, организм прежде всего должен попасть в такой водоем, где существуют минеральные породы, которые дают осадки, причем не быть съеденным своими врагами; или же он должен в результате обвала или извержения случайно оказаться замурованным в песке или вулканическом пепле. ...И наконец, человек должен начать земляные работы именно в том месте, где погребены эти вымершие организмы, и поблизости должен быть хоть кто-нибудь, кто сумеет понять, что это ископаемые, а не просто камни или осколки камней, и сохранит их в неповрежденном виде для дальнейшего изучения»¹⁸.

Самые первые следы акул мы находим в богатых морскими ископаемыми известняковых залежах в Огайо (США), известных палеонтологам как американские среднедевонские отложения. В этих отложениях было найдено несколько окаменелых зубов, получивших название «кладодус». Эти зубы, удивительно похожие на зубы некоторых видов современных акул, отличаются поразительной остротой. Другое богатое окаменелостями место —- Кливлендские сланцевые холмы — сохранило Для человечества самый интересный рассказ о доисторической акуле. В сланцевых позднедевонских отложениях сохранился отпечаток не только всего тела акулы кладоселахии, но и ее мышц и даже почек. Благодаря этим смутным отпечаткам, «возраст» которых более 265 миллионов лет, палеонтологи смогли реконструировать первобытную акулу, которая, видимо, была от 45 До 120 сантиметров длиной. Кладоселахия и другая первобытная акула — ктенокантус, как полагают ученые, очень близки к первым прародителям акулы.

Пользуясь куда менее ясными данными, чем те, ко- торые давал скелет кладоселахии, ученые реконструировали доисторическую акулу необыкновенных размеров. В девонских отложениях и в солях, относящихся к следующему геологическому периоду — каменноугольному (265—210 миллионов лет назад), были найдены так называемые ихтиодорулиты. Это похожие на стрелы острые колючки, или плавниковые шипы, встречающиеся в спинных плавниках различных рыб. Найденные ископаемые колючки ближе всего к плавниковым шипам, которые мы находим у некоторых современных акул, таких, например, как колючая акула (Squalus acanthias¹⁹), одна из самых плодовитых акул наших морей. Современная колючая акула невелика, чуть больше метра, и ее плавниковые, или, как их иначе называют, спинные шипы не превышают 5 сантиметров в длину. А некоторые ихтиодорулиты достигают в длину 90 сантиметров. И, возможно, уколы их были ядовиты.

Скелеты акул почти не сохранились, поскольку у них нет настоящих костей. Акулий скелет состоит из хрящей, причем этот сравнительно мягкий хрящ легко растворим. Поэтому удивительные ихтиодорулиты, образованные из твердого дентина, чуть ли не единственное, что осталось нам от гигантских акулоподобных²⁰.

Кладоселахия вымерла в пермский период (210—185 миллионов лет назад), предоставив продолжать драму эволюционного развития гибодонту, непосредственному предку современной акулы. Типичный гибодонт в основных чертах своего строения походил на современную акулу. Интереснее всего у гибодонта были зубы; в передней части челюстей у него росли острые зубы, которыми он, видимо, хватал плывущую добычу, а в глубине — плоские и широкие, чтобы перемалывать раковины моллюсков. Эта способность переходить с одного вида пищи на другой — с рыбы на обитателей морского дна, — несомненно, способствовала тому, что к триасовому периоду (185—155 миллионов лет назад) гибодонт, судя по всему, остался единственной хрящевой рыбой.

В эту решающую для династии акул эпоху маленьких стойких гибодонтов в доисторических морях было сравнительно мало. Они сражались как с предками современных костистых рыб, так и со своими основными врагами, или, по меньшей мере, соперниками — плотоядными рептилиями, похожими формой тела на рыб. Эти вооруженные острыми зубами рептилии — некоторые из них бывали до 9 метров длиной — бороздили моря в поисках той же добычи, что и гибодонты. Но хотя моря кишели рептилиями, акулы устояли в борьбе с ними.

Постепенно гибодонт уступил место новым видам акул, но один из его прямых потомков живет и здравствует и по сей день. Это — разнозубая акула (Heiero-dontus portus-jacksoni), до сих пор сохранившая то же строение пасти, что было у гибодонтов. Даже по внешнему виду этой небольшой австралийской акулы с ее тупо срезанной головой и гибким телом заметно, что она принадлежит далекому прошлому²¹.

Гибодонты триасового периода были предтечами современных акул, которые эволюционировали в следующий геологический период — юрский. В этот же период на Земле появились летающие ящеры — птерозавры — и огромные пресмыкающиеся — динозавры, но они не сумели приспособиться к изменяющимся условиям, и в конце концов природа отказалась от них. Акула же, испытанная и проверенная биологическая форма, достигла, по всей видимости, к тому времени почти абсолютной адаптации²². В течение юрского периода акулы бурно развивались, образовав множество семейств, в том числе и предков современных скатов. К концу миоцена (примерно 26—12 миллионов лет назад) акулы были в числе самых распространенных животных, населявших моря. Тогда можно было встретить все ныне вымершие семейства акул в полном их составе, начиная от предков обыкновенной колючей акулы до колоссальных прародителей большой белой.

Ископаемые остатки этих доисторических акул сохранились до наших дней. Они лежат в иле на морском дне, они похоронены в земле, там, где некогда были моря и где теперь сеют хлеб и строят города. Сотни акульих зубов были найдены в Америке на равнинах Канзаса, в Вайоминге, Нью-Мексико, Айдахо, Нью-Джерси, в Южной Каролине, в штате Нью-Йорк и Мэринленде. На хлопковых плантациях в Алабаме акульи зубы были найдены вместе с окаменелыми костями зеуглодона — доисторического кита, который достигал 20 метров в длину и, возможно, являлся добычей акул.

Возле одной из ферм в Парк-Каунти в Индиане в земле было обнаружено целое панно из окаменелостей, которое рассказывает нам о далекой эпохе, когда Индиана омывалась морем. Палеонтологам чикагского Музея естественной истории удалось соединить разрозненные части картины. Все началось с того, что необычно высокий прилив загнал нескольких акул в неглубокий водоем с соленой водой, отделенный от моря песчаной грядой. Когда начался отлив, акулы оказались в ловушке. Они были слишком велики, чтобы перебраться через отмель. Мелкая рыба свободно могла приходить туда из моря, и ею-то и питались акулы.

Акулы эти принадлежали к различным видам. Во всяком случае, одна из них, более крупная, чем другие, несомненно, была грозным хищником: челюсти ее, вооруженные острыми зубами, достигали 42 сантиметров в длину. Пока вокруг было достаточно рыбы, большая акула не мешала своим более мелким собратьям с тупыми «дробящими» зубами поедать ракообразных и моллюсков. Однако настал день, когда большая акула принялась охотиться на маленьких акул. Она так жадно на них накидывалась, что часто отхватывала от своей жертвы только один кусок и кидалась на следующую.

Всю эту историю можно прочесть в залежи окаменелостей, где сохранилось множество разрозненных черепов и хвостовых плавников акул. Обычно такие лакомые кусочки быстро уничтожаются животными, питающимися падалью, и бактериями, и случись так, рассказ о попавших в ловушку акулах был бы стерт со скрижалей палеонтологии. Но, к счастью для палеонтологов, там не было животных, пожирающих падаль, а тина, взбаламученная, возможно, землетрясением, одела все, что попало на дно, защитным покровом, не позволившим проникнуть туда бактериям и сохранившим остатки в течение многих миллионов лет.

Другая драма, также происшедшая миллионы лет назад, была раскрыта в 1853 году, когда впервые нашли несколько акульих зубов в потрескавшейся от зноя Калифорнийской горе, более чем в 160 километрах от моря. С тех пор в породах этой горы и гор, окружающих ее, были найдены тысячи акульих зубов. Это место, в 11 километрах от Бейкерсфилд, Калифорния, получило название Шарк-Хилл — Акулья гора.

В гигантской пасти доисторической акулы (кархародон), реконструированной по ископаемым зубам, легко могут поместиться шесть человек. Акула, которой могли принадлежать такие челюсти, должна быть не меньше 25 метров в длину. Модель находится в Американском музее естественной истории.

Этот ископаемый зуб имеет 15 сантиметров в длину. Он был найден в Шарк-Хилл (Акулья гора) возле Бейкерсфилд, Калифорния, Во всем, кроме величины, он сходен с зубами современной большой белой акулы.

Около 20 миллионов лет назад место это было дном моря — палеонтологи называют его морем Темблор. Там, где находится сейчас Шарк-Хилл, глубина моря не превышала 60 метров, и тысячи окаменелостей, найденных там, показывают, что оно было густо населено. В море водились киты, дельфины, морские коровы, моржи и тюлени. В воздухе и на поверхности воды было множество морских птиц, напоминающих некоторых современных птиц, таких, как олуша, качурка, альбатрос и гуси. И по этим богатым охотничьим угодьям рыскали огромные хвостоколы, весом за 100 килограммов, и более 25 видов различных акул — в том числе акулы, достигавшие 36 метров в длину.
Длина этих чудовищных акул была определена при помощи ее огромных зубов. Некоторые из зубов, найденных в Шарк-Хилл, весят 340 граммов каждый и достигают 15 сантиметров в длину, а 7 и 10-сантиметровые зубы там вполне обычное явление. Они треугольной формы и ближе всего к зубам современной большой белой акулы, которые не превышают теперь 1,5—2,5 сантиметров при длине тела акулы в 9 метров (максимальная длина)²³.

Большие треугольные зубы вроде тех, что были найдены в Шарк-Хилл, обнаруживали главным образом по берегам морей и в других местах, таких, как Нью-Йорк, Венеция, Флорида, западное побережье Чесапикского залива, а также в Вест-Индии и Новой Зеландии.

Зубы эти принадлежали предку современной большой белой акулы кархародону, в огромных количествах, водившемуся в морях миоцена²⁴.

Когда они впервые были найдены в XVII веке, ученые-натуралисты полагали, что это ископаемые птичьи языки или зубы змей. Они не могли представить себе, что это зубы акулы, и приписывали их мифическим животным.

Даже сейчас нам трудно вообразить эту гигантскую акулу. В Американском музее естественной истории была построена модель пасти кархародона в соответствии с размером найденных зубов. Эта пасть, внутри которой может во весь рост стоять человек, вытянув руки в стороны, соответствует акуле, не меньше чем в 25 метров длиной. А это всего лишь средний по размеру представитель данного вида. Его зубы не могли равняться с чудовищными зубами кархародона, найденными в Шарк-Хилл.

Кархародон — самая большая рыба, остатки которой найдены человеком, и, хотя он считается вымершим, твердой уверенности в этом быть не может. В начале нашего века во время дноуглубительных работ со дна Тихого океана были подняты зубы кархародона в 10 сантиметров длиной. Они куда больше походили на «свежие» зубы, чем на окаменелости. Тот факт, что машинам, углубляющим дно, удалось захватить их, указывает на то, что они не очень долго пролежали на морском дне; в противном случае они покрылись бы толстым слоем ила и их не удалось бы обнаружить²⁵.

Можно предположить, что некоторые из считающихся вымершими акул продолжают существовать и поныне. В конце XIX столетия у берегов Японии была поймана акула неизвестного вида. Она была немного более метра длиной, с длинным рылом, похожим на нож для разрезания бумаги. Акула была абсолютной загадкой. Опознать ее помогли зубы. Зубы эти — острые, с шиловидными коронками — были в точности такими, как ископаемые зубы, найденные в слоях с окаменелостями в Европе, Северной и Южной Америке, Азии, Африке и Новой Зеландии. Считалось, что акула, которой принадлежали эти зубы, вымерла около 100 миллионов лет тому назад. И вот ее нашли живой.

Ей дали имя ее ископаемого предка — скапаноринхус. Но внешний вид акулы — ее странные зубы и безобразное рыло — приводил на память экзотических животных или домового из детских сказок, и среди рыбаков она зовется акула-носорог, или акула-домовой. Между прочим, акула эта не так давно подтвердила, что ее не зря прозвали домовым. В телеграфном кабеле, лежащем на дне Индийского океана на глубине 1400 метров, оказался разрыв. Когда кабель подняли на поверхность, выяснилось, что он поврежден рыбой, оставившей в нем свой зуб. Это был зуб акулы-домового²⁶.

В наших морях плавают и другие акулы, которых можно назвать живыми ископаемыми. Эти акулы, почти совсем не изменившиеся с юрского периода до атомного Века, принадлежат к семейству гребнезубых акул, гексанхид, самыми известными представителями которых являются шестижаберная и семижаберная акулы. ( У всех других «современных» акул, кроме плиотремы, одной из разновидностей пилоноса, пять жаберных щелей.)

Независимо от того, плавает ли акула сейчас в морях и океанах или навеки замурована вместе с другими ископаемыми на дне доисторических морей, она поражает нас неизменностью своего строения и повадок, своей изумительной адаптацией к жестким требованиям, предъявляемым жизнью на планете Земля. Тысячи тысяч лет назад акула приспособилась к своей среде. За миллионы лет до того, как на Земле появился первый человек, акула основала династию, которая до сих пор царит в морях.

Какое же место занимают акулы в животном царстве?

Следующая схема позволит ответить на этот вопрос. Тип: позвоночные.

Класс: хрящевые рыбы (т. е. имеющие хрящ вместо костей).

Подкласс: эласмобранхии. Отряды: акулы, скаты.

В подкласс эласмобранхий входят два отряда: акулы и скаты — ближайшие родственники акул. Этот подкласс, включая сюда все виды акул, скатов и промежуточных форм, иногда также называют селахиями, и если мы примем это слово за неофициальное имя эласмобранхий, мы сможем обозначить им все входящие сюда виды²⁷.

Нам известно около 40 тысяч видов рыб, существующих в водах всего мира. Их можно разделить на три основных подразделения: круглоротые — угреобразные существа, такие, как миноги и миксины, бесчелюстные, бескостные и настолько примитивные по своей организации, что специалисты до сих пор не пришли к единому мнению относительно того, можно ли их вообще причислять к рыбам; костистые рыбы, обладающие костным скелетом; селахии.

Подавляющее большинство рыб принадлежит к костистым рыбам. Однако нам известно 250, а некоторые ученые даже считают, что 350 видов акул. После каждой крупной океанографической экспедиции к уже известному списку прибавляются новые названия. Существует от 300 до 340 видов скатов и, несомненно, еще большее количество будет в свое время открыто и найдет свое место в общей классификации. Как ни многочисленны виды селахии, они не могут по своему разнообразию равняться с костистыми рыбами. Поскольку костистые рыбы превосходят селахии своим количеством и обладают, как и человек, костным скелетом, их часто называют «высшие рыбы» или «истинные рыбы». Некоторые ихтиологи вообще не включают селахии в число настоящих рыб. Но основная масса зоологов все же считает акулу рыбой.

Кем бы мы ее ни считали, в море она себя чувствует превосходно. В подводном мире, где каждое живое существо одновременно и добыча, и хищник, мало кто регулярно охотится на акулу... кроме других акул. Правда, некоторые из обитателей моря, например, кит, изредка меч-рыба, могут дать акуле достойный отпор, но как правило, акула, подобно человеку, оказывается жертвой лишь себе подобных.

Основное различие между костистыми рыбами и селахиями кроется в строении их скелета. У акул нет настоящих костей, только хрящи, у костистых рыб скелет состоит из настоящих костей. Между ними существует еще целый ряд крупных различий, но детально разбирать их не входит в компетенцию этой книги.

Пищеварительная система селахии очень примитивна; в мясе их содержится мочевина, которая придает ему весьма неприятный запах и служит причиной того, что акулье мясо портится быстрее, чем мясо костистых рыб. Грудные плавники почти не способны делать плавательные движения; к дыхательным органам помимо жаберных щелей относятся так называемые брызгальца по бокам или сверху головы. Тело большинства акул по форме напоминает тело истинных рыб, хотя некоторые из них принимают куда более причудливые формы (например, акула-молот). Но ведь акулы — это только половина селахии. Обозначенная коротеньким словом «скаты», перед нами проходит удивительная процессия «расплющенных» акул. Вместе с пограничными формами, которые связывают их с остальными членами акульей семьи, они не меньше поражают наше воображение, чем сами акулы.

Акулы очень разнообразны по размерам. Самая большая рыба (ведь кит — млекопитающее), бороздящая моря, — это китовая акула (Rhincodon iypus). Средние размеры китовой акулы — 14 метров в длину, средний вес—13 тонн. Из вполне достоверных источников мы знаем о китовых акулах длиной в 18 метров и более. С другой стороны, есть акулы, не превышающие во взрослом состоянии 45 сантиметров. Один вид — карликовая светящаяся акула (Squaliolus laticaudus), которая встречается в наиболее глубоких частях Тихого океана, достигает всего 7,5 сантиметра в длину²⁸, хотя во всем остальном это типичная акула.

Между огромной китовой акулой и крошечной карликовой светящейся акулой стоит множество акул, репутация которых основывается не столько на их размерах, сколько на подвижности и боевых подвигах. Справедливо или нет, это другой вопрос, но слава таких акул обычно бывает весьма печальной, и люди, будь то моряки, рыбаки или те, кто никогда не видел моря, единодушно считают, что лучшая акула — это мертвая акула.

Однако убить акулу нелегко. Доктора Никольс и Марфи, о которых мы упоминали в главе I, рассказывают о том, как на их глазах пытались уничтожить акулу: «Ее подцепили на крючок, всадили ей в голову заряд свинца из магазинной винтовки, метнули в нее гарпун, затем вытащили из воды на палубу и выпустили ей кишки, но еще долгое время после этого она казалась полной жизни — била хвостом, открывала и закрывала глаза...»

«Мертвая» акула часто ведет себя совсем как живая. Один рыбак, например, лишился руки, которую откусила выпотрошенная акула. Морской офицер презрительно пнул ногой мертвую, судя по всему, акулу, лежавшую на палубе, — она тут же пробудилась к жизни и содрала ему с ноги все мясо. Живучесть акул просто неправдоподобна. Известен случай, когда рыбак поймал акулу, распорол ей брюхо, выпустил кишки и кинул ее обратно в море. Когда затем он снова забросил крючок с насаженными в качестве приманки внутренностями акулы, он поймал на него... ту же самую акулу! Один рыболов-спортсмен рассказывает, как он однажды пой-, мал акулу, извлек из нее печень и кинул акулу за борт, как падаль. Но акула спокойно поплыла прочь, словно с ней не произошло ничего плохого.

Рассказы о борьбе акул со смертью и их нечувствительности к боли можно приводить без конца. Но когда мы видим, как обезглавленная выпотрошенная акула бьется в предсмертных конвульсиях, не совсем верно будет сказать, что она борется со смертью. Просто ее примитивное по своему устройству тело передергивает рефлекторная судорога. Скорее уж смерть борется с ней, потому что уничтожить такую упорную жизненную форму очень нелегко.

Все указывает на то, что боль, в том смысле, как мы ее понимаем, не существует для селахий — и вообще для рыб, а если и существует, то у них очень высокий болевой порог. У человека ощущение боли возникает в определенных нервных рецепторах, которые передают болевые импульсы высокоразвитым нервным центрам в мозгу. По-видимому, чем ниже стоит живой организм на лестнице эволюции, — а селахий находятся на одной из нижних ступеней, — тем менее они подвержены чувству боли.

To упорство, с которым акула держится за жизнь, проявляется с момента ее рождения, т. е. с того момента, как она исторгается из чрева матери или «выклевывается» из покрытого роговой «скорлупой» яйца. Только что родившийся детеныш является миниатюрной копией взрослой акулы; он так же ненасытен, так же неутомим, так же все время находится в движении. Известны случаи, когда на приманку набрасывались акулята, которым было всего одни сутки от роду. Двое из авторов этой книги видели, как родившиеся на борту лодки детеныши пойманной на крючок акулы прыгали по палубе, проскальзывали в шпигаты или перескакивали через планшир, чтобы оказаться в родной стихии, с которой их разлучит только смерть.

Акулы находятся в движении с первого до последнего дня своей жизни и отдыхают только на дне, так как отсутствие плавательного пузыря лишает их той плавучести, которой обладают костистые рыбы. Отсутствие плавательного (или, как его иначе называют, воздушного) пузыря не позволяет акуле неподвижно «висеть» на любой глубине. Тело ее плотнее, чем вытесненная им вода, и держаться на плаву акула может, только безостановочно двигаясь. Акуле все время надо прилагать усилия к тому, чтобы не утонуть. Если она хоть на миг прекратит волнообразные движения своего мускулистого хвоста и, в меньшей степени, плавников, она не сможет преодолеть силу тяжести, которая неумолимо тянет ее вниз. В отличие от типичных костистых рыб, которые после смерти всплывают на поверхность моря, акула, когда тело ее больше не в состоянии двигаться, находит свой последний покой на дне.

Лишь один вид акул — песчаная акула (Carcharias laurus), как считают, нашла заменитель плавательного пузыря: она заглатывает воздух и держит его у себя в желудке в так называемом «воздушном кармане». Таким образом, желудок ее, как полагают, имеет и вторую функцию — функцию гидростатического органа, сходного с плавательным пузырем костистых рыб.

Акулы никогда не спят, во всяком случае, в нашем понимании этого слова. Те из них, которые живут в прибрежных водах, реках и озерах, отдыхают, заплывая в подводные пещеры, расположенные на небольшой глубине, и лежа на дне или на выступах стен. Ныряльники не раз подплывали к таким «спящим» акулам, е из акул, кто всю жизнь проводит в открытом море, по-видимому, вообще не отдыхают, так как если они перестанут двигаться, они опустятся на дно, часто на очень большую глубину. Другое дело, что некоторые акулы всегда живут на больших глубинах. Как бы то ни было, «сон» любой акулы на любой глубине скорее всего просто физиологическая пауза в их деятельности. Акула удивительно хорошо приспособилась к своей среде. Она достигла этой гармонии с морем миллионы лет назад и, насколько можно судить, именно потому, что ее адаптация уже в доисторические времена была столь совершенна, она почти не изменилась до настоящего времени в своих основных чертах, хотя различия между отдельными видами стали гораздо резче²⁹.

Жесткая кожа, покрытая рядами плакоидных чешуи, при больших мускула, тянущихся по бокам чуть ли не о всю длину тела, прочный упругий хрящевой скелет, огромная пасть — вот основные элементы, из которых состоит акула. Добавьте к этому крошечный мозг³⁰ и нервную систему, идеально приспособленную к деятельности акулы в ее среде.

По внешнему виду акулу нельзя спутать ни с одной другой рыбой. В отличие от большинства костистых рыб, рот акулы изогнут и расположен в нижней части головы. Ее хвостовой плавник почти всегда асимметричен: его верхняя доля гораздо длиннее нижней. Ее плавники куда мягче, чем у костистых рыб, у которых их поддерживает целая сеть лучей и игл. Акулы не могут двигать своими боковыми плавниками, как это делают истинные рыбы. Само расположение плавников у акулы является типичным только для нее. Ее грудные плавники обычно больше, чем у костистых рыб. Брюшной плавник снабжен у самцов придатками, которые называются птеригоподиями и являются копулятивными, или половыми, органами. Позади брюшных плавников, между анальным отверстием и хвостом, находится подхвостовой, или анальный, плавник. Стебель хвоста смотрит вверх и заканчивается хвостовым плавником, состоящим из двух долей, на верхней из которых иногда бывает вырез неизвестного нам назначения³¹. А на спине большинства акул, резко выступая вперед, чернеет уже знакомый нам спинной плавник — этот стяг, предупреждающий, если его вовремя увидеть, о приближении коварного врага.

Скелет акул состоит из хрящей, но у некоторых видов в хрящах откладывается так много кальция, что они становятся почти такими же жесткими, как кости. Однако настоящих костей у акул не было и кет. Но отсутствие костей не означает отсутствия скелета. Структура скелета у них такая же, как и у всех рыб, во всяком случае, на первый взгляд. Правда, и здесь проявляется тенденция акул сохранять максимальную простоту своей организации. Не вдаваясь в анатомические детали, следует все же сказать, что костный череп костистых рыб куда сложнее, чем хрящевой череп селахий.

Кожа акулы, так же как кожа человека и других позвоночных, состоит из эпидермиса — наружного слоя клеток, которые все время изнашиваются и заменяются новыми, и дермы — внутреннего слоя более сложно организованных клеток, среди которых находятся и пигментные клетки, определяющие окраску кожи. Кожа всякой рыбы Покрыта чешуей. Как правило, чешуя эта бывает двух типов: циклоидная чешуя, которую мы видим у такой рыбы, как, например, карп и сельдь, и ктеноидная чешуя, отличающаяся от циклоидной тем, что на свободном конце каждой чешуйки находится крошечный, похожий на шип вырост (такая чешуя, например, у окуней). У акул мы находим чешую третьего типа — плакоидную. Плакоидные чешуи — это не что иное, как кожные зубы, сидящие в коже акулы³².

Из всех странностей, которыми так богата акула, эту, пожалуй, труднее всего понять, возможно, как раз потому, что она так проста. Плакоидные чешуи на самом деле — настоящие зубы³³. Каждое такое дентиновое образование обладает двумя признаками зуба: поверхность его покрыта эмалью, а в середине имеется пульпарный канал, куда входит нерв и кровеносные сосуды. У некоторых видов акул эти кожные зубы видны невооруженным глазом, у других — они микроскопической величины. Но, независимо от их размера, это зубы. Именно благодаря им кожа большинства акул напоминает грубую наждачную бумагу, и, как уже упоминалось, с давних времен употребляется столярами-краснодеревцами для полировки самых твердых пород дерева.

Кожные зубы держатся в коже акулы так, как запонки держатся в петлях воротничка. Лежащее в эпидермисе кожи основание зуба больше, чем то отверстие, из которого выглядывает его конец. Направлены они все назад, что легко обнаружить, если провести рукой по коже акулы от хвоста к голове. У некоторых видов, таких, как акула-нянька (ginglimostoma cirratum), плакоидные чешуи такие большие и растут так густо, что в акулу трудно всадить гарпун. У других видов чешуи расположены отдельными скоплениями. Разнообразие их форм столь же велико, как и разнообразие видов акул. Они бывают тупые, зазубренные, похожие на лопату, шипообразные, ромбоидальные и даже сердцевидные.

В результате процесса гипертрофии некоторые чешуи развивались независимо от всех прочих и приобрели сравнительно большие размеры, потеряв всякую видимую связь с мелкими чешуями. Плакоидные чешуи, или кожные зубы, — одна из многих характерных черт, которыми обладают акулы, скаты и организмы, являющиеся промежуточным звеном между ними.

В большинстве работ, посвященных акулам, эти остальные члены клана селахий настолько отделены от собственно акул, что можно подумать, будто связь между ними очень непрочна. Однако это не так. Все селахий находятся в очень близких родственных отношениях.

Это родство можно подтвердить, например, при помощи гипертрофированных плакоидных чешуи. Такие чешуи видоизменялись самым различным образом. Одним из видоизменений является плавниковый шип — колючка, которая торчит на спине таких видов акул, как колючая акула (Squalus acanthias) и разнозубая акула (Heterodontus portus-jacksoni). Плавниковый, или спинной, шип находится впереди спинного плавника (и очень сходен с ихтиодорулитами — доисторическими плавниковыми шипами, о которых уже была речь). Другой модификацией плакоидных чешуи являются зубы, украшающие «пилу» пил-рыб (Pristoidea). У этих акул — длинное, узкое, плоское рыло, или ростр, напоминающее пилу, потому что вдоль обоих ее краев идут большие острые зубцы. Третьей разновидностью гипертрофированного кожного зуба является шип хвостоколов (Dasyatidae и других семейств), оборонительное оружие, вызывающее к хвостоколу вполне заслуженное уважение как у человека, так и у рыб. Колючка колючей акулы, зубец, украшающий ростр пилы-рыбы, и шип хвостокола, — варианты все того же «зуба», плакоидной чешуи, являющейся отличительным признаком селахий.

Если рассмотреть зародыш колючей акулы, мы не увидим никакого различия между чешуямй-зубами во рту и на всем теле. Однако, по мере развития зародыша, чешуи-зубы, покрывающие его челюсти, увеличиваются в размерах и постепенно превращаются в настоящие зубы. Зубы всех -рыб, высших позвоночных и самого человека возникли в результате изменений, происшедших в дермальном слое кожи. Ничто не может служить лучшей иллюстрацией этого факта, чем превращение плакоидной чешуи акулы в настоящий зуб.

Зубы акул и скатов расположены в их пасти ровными рядами, иногда по тысяче и более зубов в ряду. Разнообразие, которое вообще характеризует селахий, проявляется и в форме их зубов. Тут и похожие на кинжал зубы Песчаной акулы (Carcharias taurus), и тупые зубы большинства скатов, расположенные в мозаичном порядке. Треугольные зубы — самые распространенные по форме — также имеют множество вариантов. Одни зазубрены по краям, другие имеют боковые зубчики с двух сторон главного острия. Есть скаты, у которых бы разнятся в зависимости от того, кто данная особь — самец или самка; у самок зубы тупые, у самцов — острые...

Некоторые акулы могут пустить в ход не менее пяти рядов зубов, устрашающие фаланги которых подчиняются приказу мышц. А позади каждого зуба, находящегося на действительной службе, имеется в резерве еще несколько зубов, лежащих в глубоких выемках. Как только один из зубов изнашивается или теряется, на его место встает другой.

У некоторых из более крупных акул, таких, как тигровая акула (Caleocerdo cuvieri), — огромные мощные челюсти. В желудке одной тигровой акулы всего в 3 метра длиной был найден лошадиный череп. Акула смогла целиком проглотить голову лошади благодаря особому устройству челюстей и управляющих ими мышц. Ее верхняя и нижняя челюсти имеют сочленение по краям пасти. Сочленение управляется длинной эластичной мышцей, позволяющей акуле растягивать пасть. Обе челюсти, верхняя и нижняя, закреплены посредине так, что в случае нужды нижняя опускается, образуя треугольник углом вниз, а верхняя поднимается, образуя треугольник углом вверх. При помощи этого устройства акула без труда может проглотить взрослого человека, даже если объем его талии равен 100 сантиметрам, или перекусить его пополам. Такие случаи бывали...

Если глядеть на черепную коробку акулы сверху, она напоминает песочные часы, верхняя часть которых больше, чем нижняя. В ней содержится основная масса мозга акулы — обонятельные доли и ведающий обонянием передний мозг. Из-за сравнительно большого размера этой части мозг акулы прозвали «обонятельным мозгом».

Любопытно, что полушария головного мозга человека развились как раз из примитивных обонятельных долей — первоначально основных источников информации наших прародителей.

Благодаря «обонятельному мозгу» акулы обладают поразительной способностью распознавать запах пищи. Доктор Джильберт Перси Уитли из Австралии, всю жизнь посвятивший изучению акул, говорит, что акулы будут неотступно следовать за пловцами, если те поцарапают ноги, идя по мелководью. Видимо, акулы чуют кровь даже в таких небольших количествах. «Я также обнаружил, — писал Уитли, — что стоит на воде разбиться яйцу морской птицы, как там немедленно оказываются акулы, что указывает на их необычайно тонкий нюх».

Опыты показали, что самцы определенных видов бабочек могут найти самку по запаху на расстоянии 3 километров. Наблюдения над рыбами, в частности над акулами, говорят, что их способность чувствовать запахи ничуть не меньше, просто нам почти ничего не известно о распространении запахов в воде, и, как заметил зоолог А. Д. Хэзлер, «мы имеем здесь дело с настолько тонко развитым чувством обоняния, что за ним не могут угнаться наиболее чувствительные и точные приборы, при помощи которых в наше время проводится химический анализ».

Все животные, в том числе и человек, и селахии, нуждаются в посредстве жидкой среды для того, чтобы воспринять запах. У сухопутных животных мельчайшие частицы пахучего вещества, пройдя по воздуху, достигают слизистой оболочки ноздрей. Там, в жидкости, выделяемой слизистой оболочкой, они улавливаются обонятельными нервами, которые передают сигнал дальше, в мозг, который уже объясняет, что это за запах. У селахий частицы пахучего вещества, пройдя по воде, достигают обонятельных ямок, или, иначе, ноздрей, расположенных в нижней части рыла. Они не используются для дыхания и имеют только одно-единственное назначение: улавливать запах. Обонятельные ямки выстланы изнутри чувствительной оболочкой, которая собрана в складки. Наружный слой ткани состоит улавливающих запах клеток. Во время движения акулы или ската обонятельные клетки омываются водой. Поскольку движутся селахии практически постоянно, то так же постоянен приток обонятельной информации, которая тут же передается в «обонятельный мозг». Если заткнуть ноздри акулы так, что чувствительная оболочка перестанет омываться водой, акула проплывет мимо пищи, не заметив ее, хотя бы пища была прямо перед ее глазами. Если обонятельные клетки свободно получают сигналы, акула сделает стойку над пищей даже в том случае, если пища спрятана от нее. Иногда можно видеть акулу, которая, на первый взгляд, бесцельно рыщет в воде, двигаясь неровными зигзагами. Скорее всего, она идет по следу, меняя курс зависимости от того, правая или левая ноздря улавливает более сильный запах пищи. Доктор Джордж Паркер из Гарвардского университета подтвердил это предположение следующим опытом: акуле, находившейся в резервуаре, затыкали попеременно сначала одну, затем другую ноздрю. Когда была заткнута левая ноздря, акула плавала по часовой стрелке, полагаясь на сигналы, поступающие в мозг от правой ноздри, когда из строя была выведена правая, она плавала против часовой стрелки.

Селахии смотрят на свой подводный мир глазами, взгляд которых человек не называет иначе, как зловещим. Глаза одних акул неподвижны, другие «мигают» при помощи мигательной перепонки, которая не опускается, как обычные веки, а поднимается вверх. У некоторых глубоководных видов, например у сватов, над глазами имеется складка кожи, которая служит навесом, защищающим глаза от идущего сверху света.

Величина глаз акул может быть самой разной, от огромных глаз некоторых глубоководных видов до сравнительно маленьких глаз большой белой акулы. У многих ночных акул глаза находятся в рудиментарном состоянии, а электрические скаты, во всяком случае, один их род (Tуphlonarke), вообще слепы. Некоторых южноафриканских акул (Haploblepharus edwardsi и Holohalaelurus regani), которых ловят по большей части ночью, туземцы называют скаамоонг — «стыдливый глаз», потому что, как только их вытаскивают из воды, они изгибаются и прячут голову под хвостом, словно хотят защитить глаза от слишком яркого света.

В течение многих лет существовала теория, будто у акул очень слабое зрение. Но опыты, поставленные в последние годы доктором Перри В. Джильбертом, председателем КИА, показали, что зрение играет немалую роль при поисках акулой добычи. Джильберт полагает, что роль глаз возрастает по мере приближения акулы к добыче, выслеженной при помощи обонятельных органов. Примерно в 30 метрах от добычи акула руководствуется уже одним только зрением. (Расстояние это может меняться в зависимости от прозрачности воды.)

Опыт, позволивший сделать подобное заключение, состоял в том, что акулу попеременно лишали возможности пользоваться зрением и обонянием и смотрели, к каким это приводит результатам. Когда акул лишали возможности пользоваться обоими органами чувств одновременно, затыкая им ноздри и надевая заслонки на глаза, движения акул становились неуверенными, они натыкались на стенки океанариума, наносили себе увечья и, обычно дней через пять, умирали.

Аристотель — первый, кто наблюдал рыб, утверждал, что рыбы слышат, «так как они уплывают прочь от громкого шума, вроде шума весел галеры». В течение многих лет ихтиологи вовсе не были уверены так же твердо, как Аристотель, в том, что рыбы обладают слухом, но открытия последних лет с несомненностью доказывают, что рыбы не только слышат, но и различают высоту звуков. Однако о том, слышат ли и как слышат акулы, нам почти ничего не известно. В том, что селахии могут слышать, во всяком случае, могут улавливать вибрации, которые человеком воспринимаются как звук, нет ни малейшего сомнения. Селахии реагируют, например, на колебания, вызванные винтом парохода в открытом море или звонком, помещенным в воду океанариума в лабораторных условиях. И у них есть уши — внутри черепной коробки.

Вопрос о том, как акулы обнаруживают добычу, уже давно интересовал и рыбаков, и морских экологов. Несомненно, сверхчувствительная обонятельная система акулы может зафиксировать присутствие в воде ничтожно малых количеств крови, когда течение несет ее в сторону акулы; ну, а как объяснить, что акула обнаруживает добычу и в том случае, когда течение уносит запах крови в сторону, противоположную от нее?

Тут уж акуле не поможет самое тонкое обоняние. Не поможет ей и зрение, если добыча находится позади какого-нибудь препятствия, например, скалы, и не видна. Однако акула находит ее и в этом случае, чему не раз были свидетелями ныряльщики.

Тут может быть только одно объяснение: акула воспринимает звуковые колебания среды. И не только звуковые — она обнаруживает и реагирует на колебания низкой частоты, такие, например, которые может вызвать рыба, бьющаяся на крючке. Эти колебания нельзя обнаружить при помощи того, что мы зовем слухом.

Ныряльщики-аквалангисты, наблюдения которых дали ученым очень много ценного материала, рассказывают, что рыба не обязательно обращается в бегство, когда появляется акула. Почему ее иногда не волнует присутствие кровожадного хищника? Можно высказать предположение, что рыба различает сытую и голодную акулу по характеру колебаний, которые она производит.

По всей видимости, низкочастотные колебания воспринимаются каким-то особым, шестым чувством, свойственным рыбам вообще и ярко выраженным у акул. Органом этого шестого чувства скорее всего является боковая линия — сплетение нервных каналов, которые идут вдоль всего тела акулы и развертываются веером на ее голове и челюстях. От каждого такого канала перпендикулярно поверхности тела акулы идет вверх нечто вроде ствола шахты, оканчивающегося в коже большим отверстием — порой. Боковую линию можно сравнить с линией метрополитена, а стволы — с теми выходами, которые ведут на поверхность земли.

Важность боковой линии была подтверждена опытами. Акула, лишенная возможности пользоваться зрением и слухом, реагировала на колебания воды, вызванные, скажем, тем, что в воду бросили камень. Но когда перерезали нервы, идущие от боковой линии к мозгу, акула перестала реагировать на какие бы то ни было движения воды. Опыты показали также, что боковая линия как-то связана у акул с чувством равновесия.

Хотя функции боковой линии изучены еще далеко не полно, опыты подтверждают гипотезу, что она является органом «дистантного осязания», чем-то вроде приемника сигналов, который переводит приходящую издалека информацию на понятный мозгу акулы язык.

Незначительное движение где-нибудь далеко от акулы вызывает слабые колебания воды, идущие со скоростью 1500 метров в секунду. Очень может быть, что боковая линия «ловит» эти сигналы и при помощи неизвестного нам пока процесса расшифровывает их то, скажем, просто как плеск волн, то как движение потенциальной добычи.

Помимо боковой линии, большинство акул и скатов обладает еще одной любопытной «улавливающей» системой в виде ряда пор — иногда до нескольких сотен, — находящихся на голове. Каждая такая пора является наружным концом канала, внутренний конец которого состоит из пучка сенсорных (чувствительных) клеток, называемых ампулы Лоренцини, в честь человека, впервые описавшего этот необычный орган чувств в 1678 году. Ампулами они названы из-за их формы. Каждая такая ампула наполнена студенистым веществом, которое реагирует, судя по всему, на изменение давления и температуры, а возможно, того и другого вместе.

Вооруженная обонянием, зрением, способностью воспринимать малейшие изменения давления и температуры и улавливать далекие и близкие колебательные сигналы, акула подобна вычислительной машине, настроенной на решение одной задачи: Жизнь — Пища. Неверно будет сказать, что акулы едят без передышки, причем едят все, что попадает им на глаза. Аквалангисты видели, как акулы плавали среди косяка рыбы, словно не замечая ее. Но там, где пищи мало, мозг акулы, без сомнения, занят только одной задачей — раздобыть ее. Все акулы плотоядны независимо от того, что является их добычей — микроскопический планктон или гигантская морская черепаха. Гастрономические вкусы акул очень разносторонне А их на редкость крепкий желудок может переварить абсолютно все, что акуле случится проглотить. Обильно выделяемые желудочные соки, одной из основных частей которых является соляная кислота, с такой быстротой растворяют питательные вещества, что не приходится удивляться тому, какой неутолимый голод всегда гложет акул. По мнению некоторых ученых, желудочные соки акул настолько сильны, что они растворяют лак, которым покрывают палубу, могут постепенно растворить даже металлические предметы, проглоченные акулами.

В соответствии со странным меню селахий находится и их не менее странный пищеварительный аппарат. У многих, если не у всех видов желудок обладает способностью растягиваться и даже выворачиваться наизнанку, так что он выходит из пасти наружу. (Правда, мы наблюдали это только у мертвых акул, подвешенных за хвост вниз головой, и пока не можем с полной уверенностью сказать, способны ли акулы при жизни произвольно выворачивать свой желудок.)³⁴

Некоторые акулы, по-видимому, обладают способностью изрыгать то, что им не нужно, и в то же время в течение довольно длительного срока сохранять в своем чреве то, что может им пригодиться. В желудке тигровой акулы более 4 метров в длину, умершей в неволе, обнаружили двух прекрасно сохранившихся дельфинов, примерно по метру каждый. Акула эта, пойманная за месяц до того, получала в пищу только конину и все это время, если не больше, держала дельфинов у себя в желудке «про запас». У другой 4-метровой тигровой акулы, также пойманной в Австралии, желудок был набит прекрасно сохранившейся рыбой — 32 рыбины до 40 сантиметров длиной.

Ответ на то, как акула умудряется переваривать подковы и одновременно устраивать у себя в желудке запасы дельфинов, мы получим, если рассмотрим пищеварительный тракт акулы, имеющий примитивное анатомическое строение. Он состоит из желудка и кишечника со спиральным клапаном. Этот пищеварительный тракт имеет форму латинской буквы Z. Пища попадает в рот, находящийся с левого конца верхней перекладины. С этого места и примерно до левого же конца нижней перекладины идет желудок, где не происходит почти никакого переваривания пищи. Вся эта часть, по-видимому, не что иное, как кладовая для пищевых запасов. И только когда пища попадает в нижнюю перекладину Z — кишечник, — по-настоящему начинается пищеварительный процесс.

У первобытных позвоночных функции пищеварительного тракта делились именно таким образом: в желудке пища только сортировалась, а в кишечнике расщеплялась на простые вещества, которые всасывались стенками кишечника и шли дальше во все клетки тела. В своих основных чертах система эта до сих пор сохранилась у акул. У высших позвоночных, включая человека, эта примитивная форма усложнилась, образовав кишечник, где, при минимуме занятой им площади, пища может войти в соприкосновение с максимумом площади стенок кишечника. Кишечник акулы представляет собой сигарообразную трубку, где единственное, что обеспечивает переваривание пищи, это спиральный клапан.

Больше всего спиральный клапан напоминает штопop. Пища идет вниз по спирали, винтообразным движением, и благодаря этому ее соприкосновение со стенками кишки значительно увеличивается. Конечным результатом этого процесса являются закрученные спиралью испражнения. Миллионы лет назад доисторические акулы также роняли в море испражнения такой странной формы. Они превратились в окаменелости, которые палеонтологи назвали копролитами; слово, буквально означающее «фекалии, ставшие камнем» и применяемое ко всем окаменевшим испражнениям³⁵.

Доктор Юджини Кларк, многолетние исследования которой познакомили нас со многими новыми фактами, касающимися акул, доказала, что акулы поддаются дрессировке. До ее последних экспериментов мы почти ничего не знали о способности акул воспринимать дрессировку; общепринятым было мнение, что акулы стоят на слишком низком уровне для этого.

Доктор Кларк дрессировала самца и самку лимонной акулы (Negaprion brevirostris), которые пробыли в неволе около четырех месяцев.
Дрессировка началась с того, что акулам бросали пищу рядом с белым фанерным диском; если на диск нажимали, раздавался звонок. На третий день дрессировки пищу привязали к центру диска; для того чтобы ее заполучить, акулы должны были нажать рылом на диск. Когда они срывали пищу, приходил в действие звонок. Это продолжалось в течение шести недель, пока диск и звонок не стали ассоциироваться у них с приемом пищи.

В начале седьмой недели, в обычное время кормежки, в воду был спущен пустой диск. Акула должна была ткнуть носом в диск, чтобы зазвенел звонок, и затем найти пищу, которая находилась в другом месте. На это ей давалось десять секунд. Если акула не находила пищи, она оставалась голодной.

«Самец быстро научился надавливать диск, чтобы получить в награду пищу, — писала доктор Кларк в своем отчете. — А к концу седьмой недели обе лимонные акулы, и самец, и самка, уже выработали рефлекс: диск — звонок — пища».

В том же резервуаре находились также три акулы-няньки (Ginglymostoma cirratum). Они не добились таких же успехов, как лимонные акулы. Но и те, и другие научились... воровать. И при составлении сводки о результатах опытов пришлось принять во внимание фактор «кражи». «Кражей» считался тот случай, когда одна акула нажимала на звонок, а другая хватала кинутую в воду пищу. Лимонные акулы «заработали» еду 731 раз и «своровали» ее друг у друга 108 раз. Акулы-няньки проявляли больше ловкости в воровстве. Они заработали пищу 106 раз и «украли» ее 118 раз — срывая ее с диска, не позвонив в звонок, или отнимая у других акул. Когда наступила зима и вода стала холоднее, акулы потеряли всякий интерес к тренировке. Когда опять потеплело и в воду снова спустили диск, они проделали все, что от них требовалось, хотя с того времени, когда они в последний раз видели диск, прошло десять недель. Лимонные акулы ни разу не дрались между собой из-за пищи. Более того, было замечено то, что человек непричастный к науке, назвал бы рыцарством «наоборот». Доктор Кларк написала по этому поводу следующее: «Мы не располагаем достаточным количеством данных, чтобы объяснить тот факт, что, пока самец не удовлетворит свой голод, самка не нажимает на диск». Когда рыба плывет, вода проникает ей в пасть и происходит дыхательный процесс, сходный с дыхательным процессом людей. Дыхание рыб в принципе ничем не отличается от дыхания прочих позвоночных: кровь поглощает кислород и выделяет углекислый газ. Мы извлекаем кислород из атмосферы, рыбы извлекают его из воздуха, находящегося в воде. Мы дышим легкими, костистые рыбы жабрами, а селахии жаберными щелями³⁶. В жаберных щелях находятся жаберные нити, густо пронизанные кровеносными сосудами.

Когда акула открывает рот, чтобы втянуть воду, щели закрываются. Вода омывает жаберные нити, углекислый газ выпускается из крови, а кислород, находящийся в воде, поглощается ею. Помимо жаберных щелей — обычно их бывает от пяти до семи пар, — акулы имеют еще один дыхательный орган — брызгальце. Считается, что функцией брызгалец, расположенных, как правило, над глазами акулы, является дополнительное насыщение кислородом кровеносных сосудов мозга и зрительного аппарата.

Когда содержащаяся в неволе акула становится апатичной, видимо, из-за недостатка кислорода, ее берут в мелкий резервуар и «выгуливают» по нему. При такой прогулке вода вливается в рот и омывает жабры так же, как это происходит, когда акула плывет. Как только акула начинает оживать, служители благоразумно покидают резервуар.

Акулы зачинают своих детенышей в крепком объятии самца и самки. Самец обхватывает самку, и тела их переплетаются. Такой брачный союз крайне редок в Шоре, где самки большинства рыб воспроизводят себе подобных даже не касаясь самца.

Аристотель видел, как акулы сплетаются в объятии, с удивительной интуицией писал об их размножении и внутриутробном развитии молоди. Вторично факт копуляции (спаривания) акул был открыт лишь в XIX веке американским морским биологом Луи Агассисом³⁷.

В наше время ученые неоднократно наблюдали и описывали спаривание акул.

Вот описание копуляции акул-нянек (Ginglymostoma cirratum), данное доктором Гаджером из Американского музея естественной истории.

«Для спаривания акулы-няньки приходят на мелкие места, где их нетрудно увидеть. Внешним признаком начала периода спаривания является крайне обтрепанный вид грудных плавников самки. Это следствие того, что самец перед копуляцией хватает их зубами. Поскольку он меньше самки и пасть его вооружена более мелкими зубами, самка часто вырывается от него, но концы ее плавников при этом страдают.

Однако когда самцу удается, наконец, крепко схватить ее за плавник, он опрокидывает ее на спину и вводит птеригоподии в боковые «карманы» ее клоаки».

Большинство костистых рыб размножаются иным путем: яйца и сперма извергаются в воду и там происходит оплодотворение.

У селахий оплодотворение происходит при непосредственном половом сношении. Самец осуществляет его при помощи птеригоподиев (миксоптеригий), придатков, образовавшихся из брюшных плавников. Каждый самец имеет два птеригоподия, почему — до сих пор неизвестно. Существует теория, что в ход они пускаются только поочередно. Внутри птеригоподия находится семенной канал, из которого происходит извержение спермы.

У самки имеются два половых отверстия. Поочередно или одновременно, но во время спаривания используются оба отверстия. У некоторых видов процесс этот может длиться около 20 минут.

Селахий вынашивают свою молодь по-разному, в зависимости от вида акул. Одни из них яйцекладущие, они кладут яйца; другие — живородящие, они рождают детенышей, выношенных в лоне матери; третьи — яйце-живородящие, они откладывают яйца в собственном чреве; из них «выклевываются» зародыши и затем уже появляются на свет.

У яйцекладущих акул оплодотворенные яйца проходят по двум яйцеводам к железе, продуцирующей оболочку, или капсулу, яйца вокруг полужидкой массы (схожей с белком куриного яйца).

Капсулы эти, различные по форме — овальные, грушевидные, спиральные — и по цвету — кремовые, желтые, черные, коричневые, — образуются из вещества сходного с кератином, придающим крепость клешням, копытам и рогам животных. Внешняя поверхность капсулы гладкая или мелкоребристая. Некоторые капсулы имеют длинные усики — отростки, при помощи которых они прикрепляются к камням и другим предметам на дне моря.

Нам известна одна акула — пятнистая кошачья акула (Chiloscyllium punctatum), которая прикрепляет свои яйца к водорослям, подвешивая их на шелковистых нитях, закрепленных на водорослях петлями. Говорят, что акула-мать скручивает петлю своим собственным ртом, но скорее, акула плавает вокруг предмета, к которому хочет прикрепить яйцо. Разнозубая акула (Heterodontus porlus-jacksoni) кладет спиралевидные яйца, которые оказываются так крепко заклиненными в щелях кал или на дне, что единственный способ вытащить яйца — это «вывинтить» их, как мы вывинчиваем штопор из пробки³⁸.

Большинство акул или живородящи, или яйцеживо-родящи, т. е. в обоих случаях они рождают на свет живых детенышей. Развитие детеныша живородящей акулы гак же, как у живородящих млекопитающих, происходит в утробе матери. Почти у всех млекопитающих зародыш и мать соединены пуповиной и плацентой. Между живородящей акулой и зародышем также существует связь, но ее нельзя назвать плацентарной в прямом смысле этого слова. На ранних стадиях развития зародыш питается желтком своей яйцеклетки. Через некоторое время та часть яйцеклетки, где помещался желток, превращается в отдельный желточный мешок, соединенный с зародышем длинной тонкой трубкой. Постепенно желточный мешок прирастает к утробной стенке и питание зародыша идет за счет материнской крови, поступающей в него через желточный мешок. Это сложное устройство является прелюдией к еще более высокоорганизованной плаценте млекопитающих.

У яйцеживородящих акул нет никакой связи между желточным мешком и утробой матери. Вокруг зародыша образуется временная оболочка. Затем эта оболочка прорывается, и зародыш продолжает свое развитие внутри чрева матери за счет выделяемых ею секретов.

Акулята, даже такие, как детеныши акулы-молот (семейство Sphyrnidae) и колючей акулы (Squalus acanthias), у которых впереди спинного плавника торчат колючки, рождаются живыми без малейшего вреда для матери. Голова новорожденного детеныша акулы-молот мягка и податлива, и во время акта рождения доли «молота» отклоняются назад. Колючки колючей акулы при рождении покрыты своего рода чехлами из хряща, которые сбрасываются непосредственно после рождения, так что акуленок сразу может пустить в ход свое оружие.

Новорожденный акуленок вступает в жизнь, полностью вооруженный для борьбы со всеми подстерегающими его опасностями.

Независимо от того, рождается ли детеныш акулы живым или «выклевывается» из яйца, он тут же, как бы мал он ни был, становится в один ряд со взрослыми акулами. Он не знает детства, не знает родительской заботы, не знает гнезда. Это — голодное, не ведающее усталости существо, последний отпрыск древнего, но не стареющего племени.