В самом русле реки, близь Богаза, выстроено на сваях несколько шалашей, в которых сидели рыбаки, занимающееся рыбною ловлею, в пользу откупщика рыбного промысла в Богазе.

С террасы лазарета, куда губернатор из любезности приехал прежде нас, по сухому пути, видно было Средиземное море, а на Юге к городу - река, пальмовые леса и пустыня; раскинувшаяся там и сям желтыми пятнами.

Солнце закатывалось, когда мы возвратились в Дамиэтту. Али-Бей и Шофай-Эфенди отобедали с нами. Я не стану пересказывать комплименты, которые сыпались за обедом, как град, ни описывать дипломатические подарки, от которых я отказался почти силою. В числе их был огненно-красный фламинго, который не знал, куда девать свои длинные ноги и спотыкался на каждом шагу; разгуливая по палубе. Вечером, мы вдруг увидели в соседних улицах яркое освещение. Мы спросили, что это значит, и нам отвечали, что это торжественная процессия, по случаю коптской свадьбы. Копты - древние христиане, отказавшиеся перейти в исламизм, когда аравитяне завоевали Египет. Мы полюбопытствовали взглянуть на процесс! и пошли в освещенную улицу. На небольшой площадке, перед банями, увидели мы оригинальную картину: мужчины, женщины, дети толпились на площадки. Человек тридцать держали в руках мешаллахи, из которых сыпались искры. Отряд солдат, в белых полотняных мундирах и красных фесках, с сверкающими штыками на плечах, старались удержать толпу в границах порядка и благочестия, но напрасно; да по правде сказать, и мудрено было быть порядку, так как из толпы пускали ракеты, которые иногда падали на головы жителей, выстрелы из старых ружей и пистолетов обжигали волоса ребятишкам, которые при этом пронзительно визжали. Нисколько человек коптов, с мрачными физиономиями, свойственными этому племени, и в черных чалмах, которыми они отличаются. от мусульман, стояли перед входом в бани, с зажженными свечами в руках. Они дожидались выхода жениха из бани. Он вскоре явился; - это был молодой человек очень смуглый, с прекрасными черными глазами и толстыми губами; физиономия его выражала какую-то суровую, холодную твердость воли. К нам подошел старик копт и, поздравив с приездом, просил принять участие в церемонии и присутствовать на свадеб. Нам дали тоже зажженные, восковые свечи. На женихи был темно-красные, суконный кафтан, с широкими рукавами, а из-под пего был виден красный же, полосатый, шелковый халат. На голов у него была чалма из дорогой красной шали, а из-за пазухи торчал белый кисейный платок, вышитый шелками и золотом. подле жениха был шафер. Родственники и гости окружили жениха, и фантазия (так называют в Египте всякое публичное увеселение) началась. Впереди шли машаллахоносцы и отряд солдат, с ружьями под приклад; за ними, восемь человек несли толстая, восковые свечи, соединенный в виде канделябра и украшенные позолоченными петушками, цветами и пр. Два мальчика несли небольшие серебряные жаровни, на которых курился ладан. Двое других мальчиков несли фляжки с розовой водой и беспрестанно опрыскивали ее жениха и всех нас. За ними следовал самый варварский оркестр и, наконец, двое молодых людей шли спиной перед женихом, держа в руках длинные, белые палки. Они исполняли должность церемониймейстеров и наблюдали за порядком шествия. Его заключали остальные машаллахоносцы и другой отряд солдат. Шум был невыносимый. Беспрестанно лопались ракеты, без милосердия били в барабаны, а кларнетисты, почти все слепые, как всегда в Египте, трубили, что было духу. все улицы и переулки были усеяны зрителями. Торжественное шествие продолжалось ровно полтора часа. Наконец, мы пришли к дому жениха, освещенному шкаликами, развешенными на веревках. Здесь, старик копт, родственник жениха, повторил нам приглашение на свадебную церемонию, но мы отказались, под тем предлогом, что должны на следующий день рано выехать из Дамиэтты. Переночевав на лодке, мы на заре выехали из Дамиэтты. Али-Бей дал нам двенадцать человек для прислуги и каваса для возбуждения в них усердия.
 

XVIII

ледующие сутки погода была бурная. Экипаж вице-короля скоро устал грести, не смотря на то, что старался развлечь себя самыми поэтическими песнями; мы прибегнули к помощи береговых жителей, т. е. произвели насильственный набор между бедными феллахами, которые преспокойно себе работали. Нельзя сказать, чтобы они выказали особую готовность; кажется, их шейха, уличенного в том, что он покровительствовал беглецам, отколотили палками.

Наконец, 11 января, около одиннадцати часов, мы снова увидели Мансурахскую станцию, где нарочно для нас был приготовлен поезд, чтоб отвезти нас в Каир, куда мы и прибыли в одиннадцать часов. К нам приехал Аракэль и объявил, что он назначен сопутствовать нам, и что пароход, на котором мы поедем в Верхний Египет, называется "Чибина", и что, если мы желаем, то завтра же можно ехать.

Аракель, также как и Ахмет, воспитывался в Париже. Он может служить образцом цивилизованного мусульманина. Дом его, в Каире, устроен на арабскую ногу; слугами его заведует бывший его раб, по имени Элиасин; он купил его и дал ему вольную. Аравель ест руками, в зале, украшенной новейшими картинами и бронзовыми статуэтками; подле этой залы - библиотека, наполненная сочинениями Гизо, Маколея и других современных писателей. Мы были очень рады, что вице-король назначил его нашим мичмандаром, т. е. проводником, так как он образованный и очень симпатичный молодой человек.

Мы отплыли 12 января с ним и с его верным Элиасином, который варил нам кофе и раскуривал трубки, пока мы перебирались на пароход. Чибина - небольшой, красивый пароход, очень быстрый на ходу и роскошно меблированный. Он был снабжен всевозможной провизией. Повар и вся прислуга были наняты на счет вице-короля из лучшей Александрийской гостиницы. Так угощает Измаил-Паша своих даже самых скромных гостей. У него в настоящее время до двенадцати таких пароходов, как Чибина; они находятся в распоряжении его гостей, которые катаются на них между Каиром и Филе, как это обыкновенно бывает каждую зиму.

Весь экипаж состоял из египтян, начиная от капитана и до юнги. Механик также был феллах. Он служил на деле доказательством того, что люди его расы способны как нельзя лучше осваиваться с машинами, изобретенными западной промышленностью, - англичанин не мог бы работать лучше. Так как это было в январе и уровень воды в Ниле, как и всегда в это время года, был низок, то у нас было два кормчих. Один правил рулем, а другой, стоя на баке, с шестом в руке, беспрестанно измерял глубину реки. Течение Нила быстро, дно подвижно, фарватер каждый день изменяется, наносы песку и ила возникают то здесь, то там в разных местах, вода желта и непрозрачна, - необходима величайшая осмотрительность, чтобы избежать опасности сесть на мель, - опасности, которая, если не угрожает жизни, то все таки отнимает у путешественников время и свободу. Если пароход сядет на мель, то приходится ждать, пока приедет другой и выручить его, или чтобы крестьяне из соседних деревень сдвинули его с места. Опытный кормчий пользуется множеством признаков, которые для других не имеют значения, - вода, зарябившаяся известным образом, водяные птицы, сидящие рядом, отлогость берега - все для него служит спасительным предостережением. Он придерживается тогда самых крутых берегов, где вода со всею силою течения врывается на обработанные поля, иногда даже до домов и мечетей. Кроме того, он часто расспрашивает крестьян, рассеянных но полям, и те кричат ему: "держи правей!" или, "фарватер на лево!" По захождению же солнца, когда крестьяне ложатся спать, остается только одно средство - причалить куда попало и дожидаться утра. Этими мудрыми правилами руководилась и Чибина и, благодаря им, наше путешествие было приятно и обошлось безо всяких приключений.

Нил - особый, мир. На расстоянии двух кабельтов от Булахской набережной вы уже как будто находились за тысячу лье от Дамиэтты, Мансураха, Каира, словом, от всех известных вам городов. Перед путешественником на право и на лево развертывается панорама видов, совершенно новых для него и в тоже время древних, как род человеческий. Ни какой художник не перенес целиком на полотно всей прелести, поэзии и разнообразия картин, беспрестанно меняющихся перед глазами; каждому удалось изобразить только частицу этих красот. Исключительная природа, грандиозное прошлое, окаменевшее в несокрушимых памятниках, оригинальная цивилизация и чудная будущность, если того захочет человек, - вот что в сильнейшей степени возбуждает здесь любопытство и любознательность.

Пароход плыл мимо ряда барок, нагруженных всевозможным зерном, - пшеницей, ячменем, бобами, просом и красной чечевицей. Буллах - верхнеегипетская гавань.