Будь эта причудница дочерью Амен-хотпа III, ее бы не преминули величать "дочерью царевой", как величали при солнцепоклонническом дворе дочь покойного фараона и царицы Тэйе Бок-йот. Данная же особа именуется всего лишь "сестрою жены царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт - жива она вечно вековечно! - Бенре-мут". И так ее зовут памятники во всех случаях, когда она на них поименована.

Близкая родственница Амен-хотпа IV, но все же не сестра, царица Нефр-эт была обязана своим совершенно необыкновенным положением рядом с царем-солнцепоклонником не столько происхождению, сколько их личным взаимоотношениям.

Современники не устают восхвалять обаяние Нефр-эт и ее способность внушать любовь к себе. Они наперебой зовут царицу "прекрасною ликом, приглядною в (головном уборе из высоких) двух перьев". Говоря об ее участии в храмовой службе, ее называют "умиротворяющей солнце голосом сладостным, своими руками приглядными со гремушками". Она - "сладостная голосом во дворце" и вообще "та, слыша голос коей, ликуют". Она - "владычица приятности", "сладостная любовью", "большая любовью", "большая любовью в доме солнца (т. е. во главном храме солнцепоклоннической столицы)", "восходит солнце, чтобы давать ей пожалования, умиротворяется (т. е. заходит), чтобы умножать любовь к ней". Как и другие царицы, Нефр-эт постоянно величается "женою царевой великой, возлюбленной его", но она же и "любимая владыки обеих земель", "та, чьим образом доволен владыка обеих земель", "омывающая (т. е. радующая) сердце царя в доме его, та, коей сказанным всем довольны". "Она рядом с Единственным для Рэ (т. е. Амен-хотпом IV) вековечно, вековечно (подобно тому), как небо остается с тем, что в нем (т. е. с солнцем)". "Одарило оно (т. е. солнце) его (т. е. фараона) тысячью тысяч празднеств тридцатилетия, (тем временем как) жена царева великая, возлюбленная его, владычица обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-эт - жива она вечно вековечно!-рядом с Единственным для Рэ". "Поставило ты (т. е. солнце) сына твоего возлюбленного твоего, живущего правдою, владыку обеих земель [Нефр-шепр-рэ] Единственного для (Рэ] (так, что) он жив с тобою вековечно, (тем временем как) жена царева великая, возлюбленная его, владычица обеих земель Нефр-нефре-йот Нефр-эт - жива она вечно вековечно!-(находится) рядом с ним". "Она глядит на властителя постоянно, непрестанно". Подобно другим царицам, Нефр-эт охотно величается "великою пожалованиями"; "приобщающаяся пожалованиям", она также "владычица радости".

Однако все эти заявления и похвалы, в которых вдобавок немало условности, теряются и бледнеют перед собственным свидетельством царя о его великой любви к царице. В ту пору, когда основывалась новая столица, царь принес солнцу клятву о его новом городе, полную зароков и обетов, принес ее в самой торжественной обстановке и затем увековечил в разных местах на скалах вдоль рубежей города. И принося такую клятву, фараон клялся своим отцом солнцем и своею любовью к жене и детям. "(Имело место) воссияние величества его - жив он, цел (и) здоров! - на упряжке (коней) на колеснице большой светлого золота, подобно солнцу, (когда) восходит оно (и) наполнило обе земли (т. е. Верхний и Нижний Египет) любовью (к) себе. (Имело место) восприятие пути доброго к Небосклону Солнца (т. е. к месту будущей столицы) в раз первый нахождения его, сотворенного величеством его - жив он, цел (и) здоров! - чтобы основать его (т. е. Небосклон Солнца) как памятник солнцу, согласно приказанному отцом его (т. е. фараона) Ра-Хар-Ахтом, ликующим в небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце, (кому) дано жить вечно вековечно, чтобы сотворить ему памятник внутри его. Дано было правиться жертвоприношению большому хлебом, пивом, (откормленными) быками, (безрогими) бычками, (обыкновенными) быками, птицами, вином, плодами, фимиамом, растениями всякими добрыми в день основания Небосклона Солнца для солнца живого. (Все) было принято, жаловано, облюбовано за жизнь, целость, здравие царя (и) государя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефр-шепр-рэ Единственного для Рэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эх-не-йота, большого по веку своему (т. е. долговечного), (кому) дано жить вечно вековечно. (Имели место вос)хождение вверх по течению (и) остановка величества его - жив он, цел. здоров! - на колеснице его пред отцом своим Ра-Хар-Ахтом, ликующим в небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце, (кому) дано жить вечно вековечно, на горе юго-восточной Небосклона Солнца-лучи солнца (были) на нем с жизнью (и) процветанием, молодя плоть его повседневно. Клятва, сказанная царем (и) государем, живущим правдою, владыкою обеих земель Нефр-щепр-рэ Единственным для Рэ, сыном Рэ, живущим правдою, владыкою венцов Эх-не-йотом, большим по веку своему: "(Как) живет отец мой Ра-Хар-Ахт, ликующий в .небосклоне под именем своим как Шов, который (есть) солнце, (кому) дано жить вечно вековечно, (как) услаждается сердце мое женою царевой да детьми ее, (из) которых (да) дастся состариться жене царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт-жива она вечно вековечно!-после (?) этой тысячи тысяч лет, (в течение коих) была (бы) она под рукою фараона - жив он, цел (и) здоров! - (и да) дастся состариться дочери царевой Ми-йот (и) дочери царевой Мек-йот, ее детям, (тем временем, как) были (бы) они под рукою жены царевой, их матери, вековечно вечно! (Вот) моя клятва по правде, которую сердце мое (желает) сказать, которую не скажу я ложно вековечно вечно". Следует подробное изложение предмета клятвы.

Не менее живым свидетельством необыкновенного внимания и любви, которыми пользовалась Нефр-эт у супруга, неразлучности их обоих и задушевности их отношений могут служить всевозможные изображения царского семейства, в бесчисленном количестве дошедшие до нас на памятниках того времени: внутри гробниц, в храмах и дворцах, на божницах и плитах. Взятые в своей совокупности, эти изображения представляют нечто совсем свежее, необычное в многовековом развитии египетского искусства.

Вот царская семья в сопровождении двора отбывает в храм приветствовать солнце. Царь и царица в развевающихся одеждах мчатся каждый на своей колеснице, запряженной двумя конями. Если верить изображениям, царица, как и царь, едет одна без возницы и сама погоняет коней; на деле, надо думать, при ней находился возница. Иногда царь с царицей и дочерью показаны на пути в храм на одной колеснице, и супруги даже тут не могут не полюбезничать. Жречество встречает царскую чету. Спешившись, царь и царица останавливаются перед жертвенником во дворе храма, они поднимаются на огромный алтарь. Изображение царского служения солнцу самое обычное из изображений в столице. Царица, стоя рядом с царем, подносит солнцу нередко то же, что и он: кадильницу, те или иные дары. Даже тогда, когда царь посвящает жертву, ударяя ее особым жезлом, подобный же жезл может оказаться в руке у царицы. Любопытно то, что гремушка (систр греков) редко влагается в руку Нефр-эт, хотя надпись, приводившаяся выше, как раз прославляет ее как "умиротворяющую солнце голосом сладостным, своими руками приглядными со гремушками". На изображениях гремушками бряцают солнцу обыкновенно царевны.

Другой раз царская семья отбывает из дворца для приемки иноземной дани. Царскую чету несут в золотых носилках пятнадцать воинов. Впереди жгут благовония, рядом идут сановники с веерами - большими перьями на длинных рукоятках. Над головами царя и царицы колышется полдюжины опахал, которыми зараз ограждают от солнца и навевают прохладу. Вот фараон и его супруга воссели под навесом на возвышении. По ступеням поднимаются сановники, представляющие царю данников. Чего только не ведут и не несут представители подвластных и зависимых народов! А вот невольники с веревками на шеях, которых египтяне влекут пред фараона, в одиночку и вереницами, мужчины в оковах, женщины, дети. Царская чета взирает на это с возвышения. Рука царицы с нежностью вложена в руку супруга. За креслами родителей забавляются маленькие царевны.

Бывают выходы не столь торжественного порядка. Фараон с женой в сопровождении царевен идут, осененные опахалами, посетить гробницу придворного. Рука царицы и тут лежит в руке мужа. Даже едучи обозреть заставы вокруг столицы, фараон берет с собою на колесницу жену и дочку и по пути супруги опять любезничают друг с другом.

В великолепном дворцовом окне царь неизменно показывается с семьею. Награждают ли сановника - царица и царевны помогают сбрасывать награды, возводится ли в новый сан вельможа - царица внемлет речам, которые произносят царь и его приближенный. То же происходит, видимо, в самом дворце, когда царь жалует придворному богатые доходы и тот разражается благодарственным славословием. И тут и там царица и царевны ведут себя вполне непринужденно: девочки сидят на коленях у матери или обмениваются с нею ласками.

Вот обед в столовой дворца, куда сквозь открытое окно врывается дневной свет. Амен-хотп IV и Нефр-эт со своими дочерьми сидят против царицы-вдовы Тэйе и ее дочки Бок-йот или же обедают вдвоем с детьми. Царская чета обгладывает жаркое, которое каждый держит в руке. Ужин протекает при свете светильников; взрослые пьют вино и едят плоды, царевны ограничиваются одними плодами. И днем и вечером царская трапеза сопровождается сладкозвучною игрою. Во дворцовом покое сидит на скамейке царь, а у его ног на большой подушке царица. Рядом одна ма-ленькая царевна ласкает другую. Три царевны постарше стоят между родителями, и одна из них заигрывает с сестренкою, которую держит мать. Царская семья снова собралась во дворцовом чертоге. Теперь оба супруга сидят на скамьях. Царь поднял и целует в губы старшую царевну. На это обращает внимание царицы вторая дочь, сидящая у .нее на коленях. Третья царевна, совсем младенец, став на руку матери, тянется за подвескою ее венца. Бывает, что поцелуи получает и одна из младших царевен. Бывает, что царица сама кормит младенца грудью. Сегодня царь дарит серьги старшей дочери. Вторая опять сидит у матери на коленях, третья же, стоя на них, ласкает мать. Иной раз царица сама забирается на колени сидящему в кресле супругу, прихватив маленьких дочерей. А вот четыре царевны стали перед креслами царской четы и навевают ей веерами прохладу. Царь обнимает царицу за плечи, она облокотилась о его колени и, обернувшись к нему, говорит что-то, указывая на детей.

Случается царице оказывать и услуги мужу. Вечером при мерцающем свете светильника в увитой цветами садовой беседке она наполняет чашу царю, тем временем как дочери идут к нему с подношениями, а слух его услаждают игрой. На прогулке Нефр-эт подносит плоды и цветы фараону, а при случае повязывает ему ожерелье, вплотную приблизясь лицом к лицу, как если б для поцелуя.

Но вот настал горестный день для царской четы: скончалась вторая царевна. Она лежит еще дома. Родители стоят у ее изголовья. Их правые руки скорбно заломлены вверх, а левой рукой царь сжимает левую руку жены между локтем и кистью. Затем всем семейством плачут перед изваянием почившей, установленным на возвышении посреди зелени - царь, царица, царевны в одеждах, приспущенных с левого плеча, бурно выражают свою скорбь по умершей.

Круглое ваяние, хотя и много реже и бледнее, чем плоское, тоже отражало задушевные отношения, царившие внутри царской семьи. Вот царь и царица стоят одни без детей, и ее левая рука покоится в его правой. Вот оба они, стоя бок о бок друг с другом, держат перед собою то в согнутых, то в вытянутых руках каменные доски с солнечными и царскими именами, а рядом две маленькие царевны стоят, то обнявшись, то держась за руки, и старшая свободной рукой держится за мать. И подобные семейные изваяния были вырублены в скале подле царских клятв о новой столице, помногу раз начертанных вдоль ее рубежей, следовательно, подле памятников государственного значения. Впрочем, как мы уже видели, и в самих этих клятвах царь клялся одним духом своим отцом-солнцем и своею любовью к царице и детям.

Ни об одной другой царице за все предшествующие две тысячи лет существования фараоновского государства не известно ничего подобного. Сама царица Тэйе в свои лучшие дни никогда не пользовалась таким вниманием со стороны супруга, как ее невестка. Часто, пусть даже очень часто, изображалась и упоминалась Тэйе, но по сравнению с Нефр-эт кажется, что это бывало совсем редко. Неразлуч-ность Амен-хотпа IV с Нефр-эт издавна поражала ученых. Переберем ли мы в памяти бесчисленные царские изображения на памятниках солнцепоклоннической столицы, мы отыщем очень мало таких, где царь был бы без своей супруги. Пробежим ли мы мысленно одни за другими все эти царские имена, какие повсеместно значились в столице, мы опять наберем лишь самое малое количество случаев, когда именам фараона не будут сопутствовать имена царицы.

Но замечательно еще другое. То отношение, в которое ставится к солнцу царица, в какой-то степени приближается к тому, в котором состоит сам его "сын, единственный (в своем роде), вышедший из утробы" его, - Амен-хотп IV.

Когда за именами царя следует имя Нефр-эт, им большей частью предпосланы имена солнца. Тем самым царица ставится как бы на одну доску с царственным светилом и его сыном. На изображениях солнечный круг не простирает своих рук-лучей ни к кому из подданных, даже к царевнам, дочерям фараона. Солнце простирает руки-лучи только к венценосным особам. Амен-хотпа IV и Нефр-эт оно нежно обнимает руками-лучами, касается ими их венцов, поддерживает венцы .на головах, подносит к носам царственной четы знаки жизни. Правда, в солнцепоклоннической столице выдвижения в один ряд с солнечными именами удостаиваются также имена покойного фараона Амен-хотпа III и его здравствующей вдовы Тэйе, и им же на изображениях протягивает руки-лучи солнце и подносит к носам знаки жизни. Однако почивший фараон и его вдова далеко не часто появляются на памятниках .новой столицы. Да и вообще все то, чего удостаиваются Амен-хотп III и Тэйе у лучезарного "отца" их сына, не более как бледный сколок со взаимоотношений солнца и молодой четы: ведь до Амен-хотпа IV и Нефр-эт всего этого не было вовсе.