Амен-хотп IV/Эх-не-йот. Древний слепок с лица не сохранившегося изваяния.
Найден в так называемой мастерской Тхут-мосе в Ах-йот.
  

Определителю бога в надписях отвечал до известной степени определитель божественного в скорописи. Он писался после слов, обозначавших что-либо, что считалось божественным. Однако скорописный определитель не восходил ко знаку человекоподобного бога, а представлял сокращение древнего знака сокола на древке.

Сокращение то было, можно сказать, предельное, потому что скорописный знак был не более как отвесной чертой с косой черточкою вверху. Тем не менее "богоборчество" при позднем солнечном имени зашло так далеко, что даже такому отвлеченному знаку, как скорописный определитель божественного, пришлось разделить в значительной мере участь знака бога в надписях.

Солнечное имя было переделано из раннего в позднее около 12-го года царствования Амен-хотпа IV. До 12-го года скорописные пометки на посуде с продовольственными и иными заготовками пестрят определителями божественного после наименований солнца. Случаи, когда этого знака нет после солнечного наименования, исчисляются единицами.

Совсем иначе выглядит дело после 12-го года. Сам 12-й год является переломным: в части примеров, помеченных им, еще употребляется определитель божественного, в большей же части уже опускается. В последующие годы в подавляющем большинстве случаев определитель божественного опущен после наименований солнца.

Производственные пометки на сосудах с заготовками дошли до нас во множестве. Особенно много пометок, сделанных на сосудах с вином, которое поступало преимущественно с низовьев реки, из виноградников, расположенных далеко от солнцепоклоннической столицы, Тем любопытнее опущение в этих пометках определителя божественности: оно доказывает, что даже на окраине страны, в отдаленнейших храмовых угодьях, следовали столичным мероприятиям. В самой старой столице, в городе Нэ, люди очень скромного общественного положения всячески избегали употреблять на собственной погребальной утвари как слово "бог", так и знак знамени, которым оно писалось.

Было б, однако, неправильно думать, что вся страна безоговорочно включилась в царское "богоборчество". Вот князь одного города, находившегося совсем недалеко от солнцепоклоннической столицы. Он красноречиво толковал о привязанности своего отца и предшественника к "Единственному для Рэ", величал царя "властителем добрым". Но в то же время этот князь призывал в молитвах местного бога Хнума и бога мертвых Усире (предусмотрительно не называя его по имени!), звал Усире "богом великим", а своего родителя - "распорядителем слуг божьих", т. е. начальником местного жречества. Впрочем, в обоих случаях, где названо это древнее княжеское звание, сочетание "слуги божьи" написано не так, как писалось обычно, с почтительным вынесением вперед слова "бог", а так, как произносилось: не "бога слуги", а "слуги бога".

Итак, слово "бог", человекоподобный знак бога и скорописный определитель божественного были в невозбранном и всеобщем употреблении в течение большей части царствования Амен-хотпа IV, но с определенного времени, вскоре после переделки солнечного имени из раннего в позднее, слово "бог" и затем знак бога были отвергнуты новым солнцепоклонничеством. Как царь, так и само солнце перестали считаться богами; отныне оба со строгой последовательностью считались только царями. Старым "богам" себя и свое солнце Амен-хотп IV противопоставил как царей.

При переделке солнечного имени слово "Хор" было заменено словом хок, "властитель". При переделке полного (пятичленного) титла Амен-хотпа IV наименование "Хор", отождествлявшее царя с древним царским богом, и словосочетание "Хор золота" (хор нуб) были заменены созвучными выражениями хок "властитель" и хок нуфе "властитель добрый". Тем же словом "властитель" было заменено слово "бог" одинаково в приложении к царю и в приложении к солнцу (в случае царя для замены слова "бог" служило также звание "владыка обеих земель"). С устранением слова "бог" надписи наводнило выражение "властитель добрый". Наконец, знак, изображавший египетского бога, был заменен знаком, изображавшим египетского царя - с "властительским" же жезлом в руке.

То было полное отвержение старых богов, вплоть до отказа от слова "бог", их обозначавшего, и от знаков, их зрительно и мысленно представлявших. Одновременно то было полное торжество и завершение представления о солнце как о фараоне, представления, отчетливо проступавшего в новом солнцепоклонничестве задолго до переделки солнечного имени из раннего в позднее. Еще тогда солнечное имя писали в ободках как царское, а титло солнца помещали впереди титла царя вслед за годом царствования. В своем окончательном завершенном виде при позднем солнечном имени царепоклонническое солнцепочитание Амен-хотпа IV представляло необыкновенное, очень своеобразное, единственное в своем роде явление среди всех прочих видов почитания природы. До переделки солнечного имени новое солнцепоклонничество, несмотря на воцарение солнца, все еще выступало в обличье богопочитания, продолжало видеть и в солнце и в фараоне богов, не только царей. После переделки солнечного имени из раннего в позднее новая вера сбросила с себя это обличье, стала видеть и в фараоне и в солнце только двух сверхъестественных царей.

Спросим теперь себя: мог ли золотой гроб быть переделан для Амен-хотпа IV сразу после его смерти, если на ряде вставок в гробовые надписи начертан знак человекоподобного бога, иногда даже очень старательно, притом не где-нибудь, а в царских мастер-ских? Разумеется, нет. Золотой гроб мог быть переделан для Амен-хотпа IV только значительное время спустя после его кончины. Заметим, что в 1-м и 2-м годах царствования его преемника даже скоропись по-прежнему обходится обыкновенно без определителя божественности после наименований солнца.

Подведем итог нашим долгим рассуждениям. Заключение может быть только одно: во вставках, сделанных в гробовые надписи, столько несвойственного последним годам Амен-хотпа IV, что эти вставки могли быть сделаны не раньше, как через значительный промежуток времени после смерти царя. Однако нечто глубоко чуждое умонастроению последних лет Амен-хотпа IV заметно и во внешнем облике самого гроба, том облике, что был ему придан при превращении из женского в фараоновский. При переделке к лицу приставили бороду, но не ту прямую, какую носили на изображениях фараоны и какую мы видим у "ответчиков" царя-солнцепоклонника из его гробницы в Ах-йот. Человекообразному гробу была придана та длинная плетеная борода, с какою отверженное многобожие изображало своих богов. Это та самая борода, которую мы видим у человекоподобных знаков египетского бога, вставленных на золотых заплатках при переделке надписей на гробе.

Сравним теперь гроб после переделки с заупокойными кирпичами, которые были расставлены около него по погребальному помещению. Разве не перекликаются в какой-то степени переделки на гробе с заключительными словами заклинаний на кирпичах? Сами по себе эти заклинания - старинные изречения, чуждые солнцепоклонничеству Амен-хотпа IV. Но назван-то в конце их как-никак он сам. Словами: "Буду (я) защитою Усире царя Нефр-шепр-рэ Единственного для Рэ" кончается заклинание на одном кирпиче, "Буду (я) защитою Усире царя Нефр-шепр-рэ Единственного для Рэ, правого голосом" читается в конце надписи на другом. Вполне возможно, что сходным образом кончались заклинания на двух других кирпичах, нанесенные на них уже не вдавленными знаками, а чернильной скорописью. К сожалению, концы этих кирпичей не сохранились. На втором из цельных кирпичей Амен-хотп IV - "правый голосом", как на вставках в начале и конце гробовой надписи F. Еще одно редкостное исключение! На обоих цельных кирпичах покойный царь - "Усире". Но ведь и на вставках на гробе знак, передающий местоимение первого лица в речи умершего, изображал прежнего египетского бога, и никакая иная, как прежняя, божеская бородка была приставлена при переделке к лицу гроба...

Как мы уже говорили, X. В. Фэермэн в 1961 году правильно указал, что на кирпичах никогда б не наименовали Амен-хотпа IV "Усире", не отождествили б с отверженным богом мертвых, если б они были надписаны около времени смерти фараона. Однако этот законный вывод вовсе не требует, чтобы мы заподозрили правильность чтения царского имени на одном кирпиче, а другой приурочили к началу царствования, когда Амен-хотп IV еще признавал старых богов. Изданные снимки подтверждают чтение "Нефр-шепр-рэ Единственный для Рэ" для обоих кирпичей. Маловероятно также, чтобы в ближайшие годы по воцарении уже готовили для царских похорон такую дешевую мелочь, как заупокойные кирпичи из необожженной глины, когда ровно ничего неизвестно о сооружении себе юным фараоном гробницы в старом столичном городе. К тому же если частные лица из царского окружения в последние годы перед закладкою новой столицы изредка отождествлялись со старым богом мертвых, то в царской гробнице в Ах-йот даже самая ранняя погребальная обстановка была надписана настолько по-солнцепоклоннически, что возможность наименования на чем-либо из ее состава Амен-хотпа IV "Усире" прямо-таки исключена.

Точки соприкосновения между переделками на гробе и заклинаниями на кирпичах, найденных вместе с ним, представляют не случайное сходство, а родство по существу. Как вставки, так и заклинания - дело рук людей, благорасположенных к Амен-хотпу IV, но уже далеко отошедших от него, утративших всякое его понимание. Должно было пройти немало времени, чтобы преданные царю-солнцепоклоннику люди забыли, что "Большой по веку своему" не жаждал стать "правым голосом", что он отказался от Ра-Хар-Ахта как отдававшего старым многобожием, что он признавал солнце и себя только царями, что "богов" он отверг, что отождествление с Усире было бы для него ненавистным.

Поучительно сравнить переделки на золотом гробе с надписями и изображениями на двух креслах из гробницы Тут-анх-амуна, относящихся к началу его царствования, когда он был еще Тут-анх-йотом.

На спинке одного из этих кресел, именно золотого, юный фараон и его царица Анхс-эм-п-йот представлены под лучезарным многоруким солнцем, названным одним только своим солнечным именем с многолетием без последующего титла; при Амен-хотпе IV это выглядело бы необычно. Солнечное имя тут позднее, следовательно, враждебное всему, что напоминало бы старых богов, однако позади подлокотников помещено по изображению змеи-аспида то в белом, то в красном венце, иными словами, по изображению богинь Верхнего и Нижнего Египта, а сзади, на спинке, сам Тут-анх-йот дважды назван "богом добрым". Так же и на золотом гробе на налобной змее начертано позднее солнечное имя, а к подбородку приставлена плетеная борода старых богов, и в молитве призывается тот самый Ра-Хар-Ахт, из-за которого было переделано солнечное имя. Тут же в надписях употреблены одновременно прозвание "властитель добрый", заменившее отверженное "бог добрый", и знаки, изображавшие человекоподобного бога.

Еще показательнее другое кресло в виде буквы Х с высокою спинкою. В самом верху ее - солнечный круг с подписанным солнечным именем, но уже без лучей-рук, а немного ниже широко простирает свои крылья верхнеегипетская богиня-коршун (вспомним золотого коршуна, найденного на трупе в гробу). Но всего любопытнее отвесные надписи, расположенные ниже коршуна. В них Тут-анх-йот зовется "возлюбленным богов, царем божественным", "сыном Амуна" и вместе с тем носит звание "властителя доброго", хотя оно распространилось в свое время как замена обозначения "бог добрый"!

Этим унаследованным от Амен-хотпа IV прозванием "властитель добрый" начинаются на кресле две надписи, два царских титла, а в третьем титле то же прозвание значится на втором от начала месте ("царь (и) государь, властитель добрый"). Не то же ли мы видим на золотом гробе? На вставках в начале трех надписей, трех фараоновских титл, стоит не что иное, как прозвание "властитель добрый" с последующим хвалебным наименованием. При этом прелюбопытно, что самая видная из трех надписей, та, что на крышке гроба и что идет столбцом сверху вниз, имеет после слов "властитель добрый" то же самое добавочное наименование, что и основная по повороту знаков (в правую сторону) отвесная надпись на кресле. И тут и там фараон - "властитель добрый, образ Рэ".

Переделки на гробе и надписи и изображения на креслах отражают одно и то же хорошо известное явление: существование бок о бок в течение некоторого времени при преемниках Амен-хотпа IV пережитков его солнцепоклонничества и восстановленной старины.

Если гроб переделывали, а заупокойные кирпичи надписывали значительное время спустя после кончины Амен-хотпа IV, то делали это не иначе, как для повторных его похорон, очевидно, тех самых, что имели место в найденном в 1907 году тайнике. Хоронили в нем загадочного мертвеца при Тут-анх-йоте / Тут-анх-амуне. В тайнике были найдены глиняные печати с именем этого царя. Они валялись по погребальному помещению и, как справедливо полагают, отвалились или были сорваны с некогда запечатанного ими "приданного" покойника. Таким образом, гроб Кийа переделали для ее возлюбленного при его втором преемнике Тут-анх-йоте / Тут-анх-амуне и тогда же приготовили заупокойные кирпичи. Показания переделок на гробе и надписей на кирпичах сошлись, таким образом, как нельзя лучше с показаниями печатей.

Но это значит, что ко времени Тут-анх-йота / Тут-анх-амуна Амен-хотп IV лишился своей первоначальной погребальной обстановки. Что сталось с его первоначальным гробом или его первоначальными гробами (потому что их могло быть несколько, вставленных один в другой)? Царская гробница в покинутой солнцепоклоннической столице была разгромлена противниками Амен-хотпа IV. Не только его погребальные сосуды, но даже огромные наружные гробы царской семьи, изваянные из твердого камня, были разбиты вдребезги. Неизвестно, при ком из преемников царя-преобразователя был произведен этот разгром. Трудно поверить, что то было сделано по распоряжению Тут-анх-амуна, поскольку, как справедливо указывает С. Олдред, Тут-анх-амун не преследовал память Амен-хотпа IV и на предметах дворцового обихода не уничтожал его имени. Тем не менее в опустелом городе враги, пожалуй уже при Тут-анх-амуне, могли расправиться с неохраняемой гробницей. Однако существует сомнение, был ли вообще погребен в ней Амен-хотп IV. То, что ее только начали отделывать, мало что значит. Из нее дошли в большом количестве остатки заупокойных изображений Амен-хотпа IV - его "ответчиков", что должны были служить ему для чего-то по смерти, также обломки ящика с сосудами для его внутренностей, возможно, еще куски его наружного гроба. Странно то, что на стенках алавастрового ящика не оказалось следов того черного смолистого вещества, которым были вымазаны внутри ящики Амен-хотпа IV и Тут-анх-амуна. Это может, по мнению английского исследователя Дж. Д. С. Пендльбюри, означать, что ящиком так и не воспользовались. Возможно было б предположить, что существовал еще другой ящик с другими сосудами. Тот, что дошел до нас в обломках, был изготовлен давно и не отвечал строгому солнцепоклонничеству последних лет Амен-хотпа IV: солнце не только было названо своим ранним именем, но даже изображено в виде сокола с кругом на голове. Однако обломков иного ящика с сосудами, чем тот, что издан, в гробнице, видимо, не нашлось.

Как бы то ни было, через некоторое время после первых похорон для Амен-хотпа IV и для его внутренностей снова понадобились гроб и погребальные сосуды. Гроб имелся - тот самый, который когда-то предназначался для побочной царской жены, надо было только его немного переиначить. Переделать сосуды с головами Кийа на крышках для Амен-хотпа IV было труднее, поскольку Кийа на него не походила. Но сами по себе сосуды были настолько хороши, что ими не стыдно было воспользоваться для внутренностей фараона, тем более, что он должен был покоиться во гробе, к которому они как раз относились. Возможно также, что приходилось спешить и не было времени ни надписать сосуды на имя нового владельца, ни водрузить на головы царские змеи. В последних строках надписи F на гробе вставки были сделаны по большей части наспех: золотые заплатки не пригнаны к строкам, выходят за них, знаки прочерчены обобщенно, без подробностей.

Богатое ожерелье из золота и ценных камней, бывшее на шее у мертвеца, которого в 1907 году нашли во гробе Амен-хотпа IV, могло быть вполне надето на царя-солнцепоклонника сразу после смерти. Ничего неприемлемого для строгого солнцепоклонничества последних лет Амен-хотпа IV в ожерелье не было. Но этого никак нельзя сказать о головном уборе, обнаруженном на трупе. Золотой нагрудный знак в виде коршуна с поднятыми крыльями, согнутый и надетый на голову умершему, изображал верхнеегипетскую государственную богиню. Мы уже говорили, что английский ученый А. Вейгалл еще в 1911 году обратил внимание на то, насколько неприемлемо было б подобное украшение для Амен-хотпа IV, каким мы его знаем накануне его смерти. Однако люди, которые могли величать его "Усире" и переделать его собственный гроб с полным пренебрежением обыкновениями конца его царствования, были в состоянии положить в гроб и золотого коршуна. Его могли взять из того же хранилища ненужных дорогих вещей, что и самый золотой гроб и погребальные сосуды. Попасть туда коршун мог как при Амен-хотпе IV - за свое многобожеское происхождение, так и впоследствии - из-за отломанной ноги.

Затем, в 1907 году в гробу нашли две золотые пластинки: одну в виде ободка для царских имен со вписанной в него первой половиной раннего солнечного имени, другую в виде двух таких ободков с тем же именем в полном составе. Как мы видели, К. Зэте считал эти украшения доказательством того, что молодой человек, найденный в гробу Амен-хотпа IV, скончался, когда в употреблении еще было раннее солнечное имя, и потому Амен-хотпом IV быть не мог. Однако, если в надпись на гробе можно было при переделке вставить обращение от имени царя к Ра-Хар-Ахту, то почему нельзя было положить в гроб пластинки с ранним солнечным именем, как раз и именовавшим солнце "Ра-Хар-Ахтом"? Пластинка с первой половиной солнечного имени представляет подвеску к ожерелью. Пластинка с полным солнечным именем была, по мнению издателя, украшением, к чему-то когда-то прикрепленным. В годы, когда употребительно было раннее солнечное имя, Амен-хотп IV и Нефр-эт охотно изображались в ожерельях с подвесками в виде ободков с этим именем. Оно же значилось на запястьях царской четы. После переделки солнечного имени из раннего в позднее царь и царица только изредка появлялись на изображениях в украшениях с солнечным именем. Устарелые драгоценности с ранним его видом естественно было сложить в то место, где хранились вышедшие из употребления дорогие вещи. И что стоило, когда оттуда извлекали для Амен-хотпа IV золотой гроб и сосуды, прихватить также пластинки с именем его бога и положить их во гроб? Ведь не кому иному, как Ра-Хар-Ахту, заставили молиться покойного фараона, переделывая надпись на гробе, а солнечное имя в его раннем виде было полным именем как раз Ра-Хар-Ахта.