Величие и упадок Фив

VII

истории Египта не встречается более светлой личности, нежели Сети I. Храбрость в связи со скромностью и редкая в те времена человечность - отличительные черты его характера. С юных лет, приобщенный к власти своим отцом, он успешно защищал южные пределы государства. Едва вступив на престол, Сети сосредоточил все свое внимание на восточной границе; здесь палестинские князья угрожали вторжением в пределы Египта. Они уже давно перестали признавать всякую зависимость от фараона и с каждым годом все глубже проникались влиянием соседей гиттитской державы. Молодому монарху не приходилось медлить; рядом победоносных походов он подчинил южно-сирийские княжества своей верховной власти и восстановил среди них былой престиж египетского имени. Проникая все далее на север, Сети раздвинул пределы своих завоеваний до самых границ Великой Кеты. Здесь остановился он в раздумьях. Что делать далее? Соперничество с могучим противником обошлось бы ему не дешево. И вот, осторожный и практический фараон прежде, чем вступить в вооруженную борьбу с гиттитами, решил испробовать мирные средства для согласования, по возможности, противоположных интересов Египта и Кеты. Старания Сети увенчались успехом, и им был заключен с царем Металлу "вечный мир", обеспечивающий ему обладание Палестиною, но окончательно отдававши во власть гиттитов всю северную Сирию.

Этим, однако, не закончились успехи фараона; с запада явился новый враг - ливийцы, кочевники необъятной пустыни Сахары; Сети на голову разбил их в нескольких кровавых сражениях, и лишь тогда мог он посвятить свои силы делам внутреннего управления и строительства: воздвигать огромные храмы, украшать их и возобновлять пришедшие в разрушение. Нет почти ни одного важного сооружения XVIII династии, начиная с храма в Амаде, на юге, и кончая Бубастисом, на севере, которое не носило бы пометки о реставрации его Сети I-м. Употребляя на работы, кроме военнопленных, также собственных подданных, он обращался с ними гуманно, заботился о их материальном благосостоянии и щедро награждал за труды.

Вдоль караванных путей, под его личным наблюдением, вырыты были в пустыне многочисленные колодцы. Трогательно выразилась признательность караванных проводников за это благодеяние. Призывая благословение богов на фараона, они говорят: "Он открыл нам пути, бывшие доселе закрытыми. Мы идем по ним вперед, и мы спокойны; мы прибываем к цели нашего путешествия, сохранив нашу жизнь. Трудный, еще на нашей памяти, путь обратился в удобный".

Рассказывая о победах своих на стенах сооружаемого им в Карнаке гипостильного зала. Сети I-й соблюдает редкую скромность, особенно, если сопоставить его надписи с хвастливыми преувеличениями Рамзеса II-го. В противоположность своему, тоже великому, сыну и наследнику, он никогда не выставляет своего имени на памятниках, сооруженных кем-либо из его предшественников; даже реставрируя храмы и статуи, он добросовестно восстанавливал как изображения, так и подпись строителей.

Мумия Сети I-го, дошедшая, к счастью, до нас, хранить в окаменелых чертах печать ума и душевного спокойствия. Фараон точно уснул в твердой уверенности, что перед судом неподкупного Озириса сердце его перевесит статую богини истины, и он в сиянии бессмертия заиметь приготовленное для праведных место в ладье лучезарного Амон-Ра.
  

VIII

о смерти Сети I, на престол вступил сын его, Рамзес II, известный по греческим источникам под именем Сезостриса. С первых же лет царствования молодому фараону пришлось серьезно призадуматься над судьбою египетского владычества в Азии. Вся северная Сирия давно находилась в вассальной зависимости от Гиттитской державы, а долговременный мир, заключенный с Сети I, дал царю Муталлу возможность окончательно утвердить свою власть в этой богатой стране и даже распространить влияние гиттитов на южную Сирию, где ими занята была сильная крепость Кадеш, ключ к обладанию Палестиной. Рамзесу оставалось, либо вовсе отказаться от завоеваний великих фараонов XVIII династии, либо восстановит престиж Египта среди сирийских вассалов, нанеся решительный удар могуществу Великой Кеты. Ни минуты не колеблясь, фараон начал готовиться к походу в Азию. Но и царь Муталлу не дремал; он быстро собрал 25000-ную армию, в состав которой входили, кроме гиттитов и вспомогательных отрядов вассальных и союзных князей, также наемные дружины уроженцев Малой Азии и островов Средиземного моря.

Словом, никогда еще не приходилось египтянам встречаться со столь внушительными непр1ятельскими силами. Впрочем и их армия не уступала численностью гиттитской; в состав ее также входили наемники, а именно шердены, т. е. выходцы с острова Сардинии и при том в столь значительном числе, что о них упоминается в летописи, как об отдельной части.

Наконец, египтяне на 4-м году царствования Рамзеса двинулись в поход; они благополучно миновали южную Сирию и, не встречая сопротивления, достигли берегов реки Оронта. В виду того, что гиттиты продолжали оставаться невидимыми, военачальники египтян решили, что их, вероятно, вовсе нет по близости. Это обстоятельство было подтверждено двумя перебежчиками - бедуинами, уверившими Рамзеса, будто царь Муталлу из страха перед ним отступил на север по направленно к Алеппо., Бедуины же эти были подосланы царем с целью обмануть фараона, что и было достигнуто... Рамзес немедленно переправился через реку, взяв с собою лишь ¼ всей армии и стремительно двинулся к Кадешу в сопровождении одних телохранителей, сгорая нетерпением начать осаду гиттитской крепости. Между тем, Муталлу этого только и ждал. Он сосредоточил свои силы на севере от Кадеша и был готов встретить опрометчивого врага. Не подозревая грозившей ему опасности, Рамзес со своим отрядом достиг к вечеру того же дня Кадеша, под стенами которого расположились на бивуаке утомленные длинным и быстрым переходом египтяне и занялись приготовлением пищи. В это время, вблизи лагеря фараона, были пойманы два азиата лазутчика, которые под обильными палочными ударами признались, что в эту самую минуту главные силы гиттитов обходят с востока египетскую армию. Нельзя было терять ни минуты. Рамзес созвал военный совет, но было поздно: Муталлу уже переправил через реку часть своих войск и ударил в середину корпуса Амона, подступавшего к Кадешу, ничего не подозревая. На голову разбитые, бросились египтяне в бегство, и лишь немногим из них удалось спастись. Невообразимая паника охватила собиравшихся на отдых воинов Рамзеса. Но молодой фараон с решимостью отчаяния собирает вокруг себя испытанных телохранителей и во главе их бросается в бешеную атаку на правое крыло гиттитов, как наиболее слабо защищенное. Атака удается; враг опрокинут в реку, и множество его тонет на глазах самого царя Муталлу, стоящего с главными силами союзных князей на противоположном берегу Оронта. Счастье улыбнулось Рамзесу. Захватив лагерь египтян, гиттиты с жадностью бросились грабить богатую добычу. Всякая дисциплина среди них исчезла... В это время на помощь Рамзесу подоспела часть его войска, оставленная позади, и ударила в расстроенные ряды врага. Началась кровавая бойня. Храбро оборонялись гиттиты, но, не выдержав стремительного натиска противника, обратились в бегство. Рамзес наскоро собрал остатки своей армии и в течении 3-х часов продержался, отражая атаки врага, перешедшего тем временем Оронт. Наконец, на выручку фараону подоспели свежие силы, и гиттиты были отброшены во внутрь Кадешской крепости. Потери с обеих сторон были весьма значительны; победу, тем не менее, приписали себе египтяне, хотя им и не удалось овладеть Кадешем. Возвращение фараона в Фивы сопровождалось триумфом, а проявленные им чудеса храбрости и присутствие духа прославлялись в известной поэме "Пентаур", начертанной на многочисленных памятниках в долине Нила и ставшей народною эпопеею Египта.
  

IX

е взирая, однако, на славу, которою обессмертил свое имя фараон, владычество египтян в Сирии нисколько не упрочилось после Кадешской битвы. Гиттитам удалось без особых усилий возмутить против опасного для них соперника большинство северо-палестинских князей; отряды мятежников начали появляться на восточной границе собственного Египта, угрожая вторжением в Дельту. Три года понадобилось Рамзесу, чтобы усмирить непокорных вассалов и закрепить за собою обладание Палестиною. Между тем, войска царя Муталлу проникли еще далее на юг от реки Оронт и вошли в соприкосновение с египетскими форпостами. Кровавая борьба разыгралась на равнинах Южной Сирии; но о ней мало известий дошло до нас; по всей вероятности, фараон проник в Северную Сирию и занял Кадеш; удержал ли он свои завоевания, представляется, однако, сомнительным. Счастье по очереди улыбалось то одной, то другой из враждующих сторон, но за 10 лет, пока длилось кровопролитие, не произошло решительного сражения. В это время царь гиттитский, Муталлу, пал от руки убийц, и на престол вступил брат его, Каттузил II, который продолжал войну еще 5 лет. В конце концов, между Египтом и Кетою был заключен мирный договор и вместе с тем оборонительный союз (1272 г. до Р.Х.), взаимно обеспечивающий их Азиатские владения, по которому Рамзес ничего не приобретал, - за ним оставалась только унаследованная от Сети I-го Палестина. Спустя 13 лет престарелый фараон просил руки одной из дочерей Каттузила, и царь гиттитов поспешил во главе блестящей свиты, с богатыми дарами, лично явиться в Фивы, чтобы передать Рамзесу молодую царевну Матнефруре.

Наступил продолжительный период спокойствия, когда фараон мог беспрепятственно отдаться своей страсти к колоссальным сооружениям; им закончены были: начатые при его отце и деде карнакский гипостильный зал и надгробный храм Сети в Курне; сооружен собственный мавзолей Рамессеум; расширен храм Аменготепа III в Луксор; словом, почти не было святилища в Египте, где бы Рамзес не оставил своей подписи. Далекая Нубия также не была забыта, она покрылась сетью храмов, в числе коих Абу Симбел и в наши дни не перестает возбуждать изумление своей красотою и величием.

С каждым годом Нубия все больше поддавалась цивилизующему влиянию и перенимала язык, нравы и религиозные верования египтян, но в то же время сами египтяне не оставались чужды иноземной культуре, проникавшей к ним из Азии. Еще в славную эпоху XVIII династии Тутмесом III и его преемниками было водворено в долине Нила великое множество сирийских пленников, а с распространением египетского господства на всю Сирию, когда браки между фараонами и азиатскими царевнами стали явлением обыденным, не мало влиятельных семитов поступало на царскую службу; мы видим, что многие из них пользовались особою милостью при дворе Рамзеса, занимали высшие гражданские и военные должности. Туземный элемент в армии уступил место наемникам из уроженцев Ливии и побережья.

Средиземного моря; прирожденное миролюбие египтян и жажда спокойствия во что бы то ни стало взяли перевес над сравнительно кратковременным воинственным подъемом духа, возведшим их родину на высшую степень могущества и славы. Сам престарелый фараон утратил доблесть и энергию прежних лет. Ливийцы вместе с их союзными народами беспрепятственно селились на плодородных землях Дельты, колонии их подступали к воротам Гелиополиса. Старческая дряблость делала Рамзеса глухим к жалобам населения и предупреждениям министров о грозящей государству опасности. Он погрузился в чувственные наслаждения, негу и роскошь, не желал ни о чем думать, кроме своего удовольств1я, проводя дни и ночи среди многочисленного гарема. От различных жен и наложниц у него было более 100 сыновей и около 50 дочерей, к которым он не переставал относиться, как нежный отец. Любимый сын его, Камвезе, был верховным жрецом Птаха в Мемфис и скончался еще при жизни фараона, а когда в 1225 г. до Р.Х. отошел в вечность и сам Рамзес, на престол вступил 13-ый сын его, Менептах, уже в пожилых летах.
  

X

аследнику Рамзеса не приходилось мечтать о завоеваниях в Азии; ему едва было под силу отстоять то, что принадлежало Египту. На третий год его царствования палестинские князья взбунтовались против своего сюзерена и подступили к восточной границ Нижнего Египта; но престарелый фараон двинулся против них во главе сильной армии и жестоко наказал вероломных вассалов. Гиттиты же продолжали оставаться верны заключенному ими с Рамзесом II союзу.

Зато новая, гораздо более серьезная, опасность грозила самому существованию государства: ливийцы, поселяются в Нижнем Египте, решили, под влиянием происков честолюбивого царя Мероя, сбросить с себя всякую зависимость от фараона, и полчища их двинулись к Мемфису. Вслед за ливийцами выступили союзные с ними народы; знакомые нам шардены (сардинцы), сикели (сицилийцы), ахеяне, ликийцы и другие.

Египетское войско встретилось с неприятелем у Прозописа на гелиополитанской равнине, где последовало кровопролитное сражение. 6 часов под ряд бились враги. Сам Менептах дважды водил в атаку военные колесницы, но исход сражения решили египетские стрелки; они обратили неприятеля в бегство, а фараон преследовал его по пятам. На поле битвы легло около 9-ти тысяч ливийцев и их союзников; приблизительно столько же было взято в плен вместе с богатою добычею. Победа Менептаха была полная, решительная, - во всяком случае, более существенная для судьбы Египта, нежели все прославленные походы Рамзеса II - в Сирию. Никогда еще со времени нашествия гиксосов, государство не находилось так близко к погибели; ливийцы шли с определенной целью: завоевать и, вместе с другими приморскими народами, заселить всю долину Нила.

О дальнейших событиях царствования Менептаха нам ничего не известно. Со смертью его для Египта наступил период внутренних смут: сыновья фараона боролись друг с другом из-за власти. Ряд дворцовых революций возводил на престол эфемерных властителей. Среди них только Сети, II оставил о себе след в истории. Одно время страною правил Сириец Аризу, умерщвленный за жестокость. Анархия продолжалась семь лет, и во тьме ее исчезла XIX династия, подобно тому как 150 лет ранее исчезла славная XVIII династия.
  

XI

пасителем государства от неминуемой гибели на этот раз явился один из потомков Рамзеса - фараон Сет-Накт, сумевший в течении однолетнего царствования умиротворить страну, восстановив законность и порядок, нарушенные междоусобною войною. По смерти Сет-Накта, на престол вступил сын его Рамзес III, родоначальник XX династии и последний из фараонов, при котором военный престиж Египта оставался не поколебленным.

На 5-м году царствования Рамзеса III в западную часть Дельты вторглись ливийцы со своими союзниками, успевшими к тому времени позабыть поражение, нанесенное им Менептахом; на этот раз, за ливийцами следовал огромный обоз с женами и детьми; фараону, очевидно, приходилось иметь дело не с одним вторжением неприятеля, но с переселением целого племени. Египетская армия состояла, в большинстве, из наемников, в том числе шарденов и ливийцев (племени кехет), которым, таким образом, предстояла борьба с братьями по крови; последнее обстоятельство, однако, не помешало Рамзесу одержать решительную победу и подвергнуть беспощадному истреблению убегавшего врага.

Через несколько лет после изгнания ливийцев, жители островов Архипелага, под напором новых племен, двигавшихся с севера к берегам Средиземного моря, хлынули в Малую Азию, Сирию и Палестину. Они без усилия разрушили мелк1я сир1йск1я княжества, и даже некогда грозное царство гиттитов не устояло перед их натиском. Во главе пришельцев стояли филистимляне. Опьяненные успехом, они составили смелый план нападения на самый Египет одновременно с суши и с моря. Сильный флот и хорошо обученная армия поддерживали самоуверенность семитов: Сирия досталась им так легко, что они не сомневались в победе и над царством Рамзеса. Пока филистимляне готовились к предстоящей борьбе, фараон решил предупредить врага; он спешно двинулся в Палестину и, заставь неприятеля врасплох, одержал над ним победу; вытеснить филистимлян из завоеванной провинции ему, однако, не удалось. На море египтяне также имели перевес над противником. Они встретили флот азиатов при устье Нила, преградив ему доступ в Дельту посредством баррикады, сооруженной из связанных один с другим судов; произошло сражение, филистимляне обратились в бегство; флот их был частью уничтожен, частью взят в плен. Те же из них, которые поселились в Палестине, признали вассальную зависимость от Египта и обязались платить ему ежегодную дань.

На II-м году царствования Рамзеса ливийцы, собравшись с новыми силами, сделали последнюю, отчаянную попытку проникнуть в долину Нила, но потерпели еще более тяжкое поражение, нежели в первые два раза; с этих пор ни они, ни союзники их не нарушали спокойствия Египта, а волна переселения народов хлынула на запад, в сторону Южной Италии.
  

XII

  царствованием Рамзеса IV, правившего государством еще при жизни отца своего, Рамзеса III, XX династия, а вместе с нею и стовратные Фивы, начали клониться к окончательному упадку. Рамессиды в течение 300 лет еще чередовались на царском престоле, но ни один из них, вплоть до последнего представителя династии Рамзеса ХII-го, не играл роли в истории. Вся полнота власти сосредоточивалась в руках жрецов Амона, а бесцветные и слабохарактерные фараоны находились в унизительной от них зависимости. Заветная мечта жрецов, наконец, осуществилась: с каждым новым царствованием Египет становился все более достоянием богов; фараон, как воплощение Амон-Ра, обязывался прежде всего печься об интересах своего небесного отца, приумножать достояние храмов его, давать привилегии его служителям. Действительным же распорядителем как материальными, так и духовными средствами верховного бога, оставался по-прежнему великий жрец его в Карнаке. Еще со смертью Рамзеса II эта высшая в государстве духовная должность превратилась в наследственную и стала постоянною угрозою царствующей династии.

Между тем, с каждым удачным походом новые сокровища стекались в казну богов, и львиная доля их доставалась Амон-Ра. Чтобы правильно судить о несметном богатстве Карнака, у нас имеется генеральная опись его имущества, составленная по распоряжению Рамзеса III-го, в последние годы его 32-х летнего царствования. К этому времени Амону принадлежала 1/10 всей удобной земли в долине Нила; он владел 81322 вассалами, слугами и рабами, 433 садами и огородами, свыше, чем 2000 километров пахотной земли, 65 городами, посадами и селами, 40 верфями, 83 судами, 412252 головами рогатого скота, мелкого и крупного, 5105 статуями в различных храмах и, кроме того, великим множеством золота и серебра в слитках и монетою, драгоценных камней и т. д. Не удивительно, что при таком богатстве великий жрец Амона постепенно подчинил себе духовенство всех остальных египетских богов и стал приравнивать себя фараону. Настало, однако, время, когда источник доходов иссяк вместе с прекращением прибыльных походов в Сирию; но жрецы знать ничего не хотели и требовали новых обильных даров для своего бога; чем ниже падала власть фараона, тем более алчным и притязательным становилось духовенство. За неимением другого, оно сумело вырвать у призрачных, владык Египта большую часть казенных имуществ и захватить почти все прибыльные должности. Царская казна оказалась пустою; для пополнения ее, пришлось прибегать к крайним средствам. Мы видим, что правительство перестало выплачивать жалованье служащим и подолгу задерживало даже скромное вознаграждение рабочим по сооружению храмов и усыпальниц. Среди них происходили частая стачки, оканчивавшиеся иногда кровопролитием. Трудовой люд громко требовал положенного количества муки и масла, а их-то и не хватало в общественных магазинах, тогда как кладовые храмов были переполнены всякого рода съестными припасами. В стране участились разбои; движение по дорогам стало опасным, торговля пала. Многие царские усыпальницы в глухих ущельях ливийских гор подверглись разграблению.

Пользуясь развалом, великий жрец получил от несчастного Рамзеса IX право непосредственного сбора налогов, определенных для содержания храмов Амона; он к этому времени уже совмещал должности вице-короля Эфиоти и старшего распорядителя казенными магазинами, т. е. министра финансов. Следующий шаг был: захват царского престола великим жрецом Амона, Хер-Хором, родоначальником XXI династии. Захват этот являлся до такой степени естественным последствием событий последнего двухсотлетия, что нам неизвестно даже, каким образом он осуществился. Последний фараон из XX династии - Рамзес XII; умер ли он бездетным, погибли насильственной смертью, или просто свергнуть с престола? - навсегда останется загадкою.
  

XIII

оцарение жрецов Амона было сигналом к распадению египетского государства и перенесению столицы его в Нильскую Дельту. Утвердившаяся там, в г. Танис, отрасль дома Рамзеса отказалась признать над собою власть фараона, провозглашенного Фивами, и глава ее, Несубанебдер, поспешил короноваться венцом Нижнего Египта. Вооруженная борьба с могучим соперником оказалась тем менее по силам Хер-Хору, что центр тяжести государственной машины уже давно переместился из Фив в богатые и многолюдные города плодородной Дельты. Походы в Сирию и постоянная опасность неприятельского вторжения создали для фараонов необходимость находиться вблизи восточной границы государства. Еще Ремзес II и его преемники большую часть года проводили в Танисе, а фараоны XX династии даже редко когда посещали свой стольный город. Фивы были обречены самою судьбою на медленную смерть..... Новые морские пути отвлекали от них почти всю торговлю в пользу иных более выгодно расположенных центров: Таниса, Бубастиса, Саиса, которые становились по очереди, на более или менее короткое время, столицами вновь объединенного Египта, Фивы же постепенно нисходили на степень сперва резиденции наместника, а за сим провинциального захолустья. Чересчур обширный, не соразмерно со своими средствами, город приходил в разрушение: здания в нем не поддерживались, даже храмы богов оставались без надлежащего ремонта; мятежи разнузданной черни, грабежи усыпальниц приняли необычайные размеры и, в конце концов, стовратные Фивы распались на несколько отдельных посадов, группировавшихся вокруг важнейших святилищ; но эти последние также не избегли злой участи; они были разорены полчищами Камбиза.