Белая стена
овый
год мы встретили полные надежд.
Хофни, его брат и все остальные
рабочие радовались не меньше меня
самого. В прошлом они работали на
больших раскопках и найти что-либо
значительное в каждом новом месте
было для них делом. чести.
Разумеется, так случалось далеко
не всегда, а потому, когда их
ожидания оправдывались, это
служило поводом для настоящего
ликования. Подобные события
становились частью их жизни,
основными ее эпизодами, о которых
они рассказывали своим детям.
Некоторых читателей, может быть,
удивит весь этот ажиотаж из-за
какой-то каменной стенки. Но все
дело в том, что это была не простая
стена. В Египте подобные
сооружения в нетронутом виде
встречаются весьма редко, а здесь,
по мере того как мы освобождали
новые участки стены, нам
становилось все очевиднее, что
наша Белая Стена, как мы ее
прозвали, была погребена вскоре же
после ее сооружения. Перед нами
вставало то, что почти пятьдесят
столетий было скрыто от
человеческих глаз.
Доказательствами правильности
наших предположений служили знаки
и рисунки, сделанные красной
краской на белой поверхности
известняковых глыб древними
строителями. Например, на
некоторых каменных блоках
сохранились знаки каменщиков,
которыми метили камни в карьерах
на противоположном берегу Нила.
То, что мы нашли на Белой Стене,
было только символическими
значками, и значение их неизвестно.
Однако мы знаем по другим примерам,
что некоторые из этих значков
обозначают названия бригад или
смен, высекавших каменные глыбы.
Как полагают, такие бригады
состояли из восьмисот-тысяч
человек. До нас, в частности, дошли
названия некоторых бригад,
высекавших блоки для пирамид
Хеопса и Менкаура: бригада "Хеопс,
вызывающий любовь"; бригада "Всемогущая
Белая корона Хнум-Хуфу (Хеопса)";
бригада "Любим Сахура". Другие
надписи переводятся следующим
образом: "Верх", "Убрать",
"Для царской гробницы".
Эти грубо начертанные знаки и
надписи максимально приближают
нас к древним строителям. На Белой
Стене мы нашли, например, настоящую
горизонтальную линию уровня,
сделанную при помощи веревки,
опущенной в красную краску,
которой "щелкнули", натянув ее
вдоль поверхности стены точно так
же, как это делают современные
каменщики. Эта - линия, очевидно,
была нанесена для того, чтобы
рабочие вели кладку равномерно по
всей длине стены. Несмотря на то
что монументальные каменные стены
такого рода строились всего второй
или третий раз, каменщики, по-видимому,
уже были к тому времени достаточно
искусны.
Затем мы обнаружили нечто такое,
что буквально перенесло нас в
далекое прошлое: следы отдельных
простых людей, оставленные на
египетском царском памятнике. То
здесь, то там на стене виднеются
рисунки красной охрой или сажей,
сделанные древними строителями в
минуты досуга. Это изображения
людей, животных и лодок. Вот фигура
ливийца с луком, в длинных одеждах,
с высоким убором на голове. Для
египтян, носивших совершенно
другие одежды, ливийцы, кочевники
западной пустыни, были, конечно,
чужеземцами. А вот безошибочно
точные изображения львов. В те
времена пустыни Египта
изобиловали львами и другими
животными, и египтяне, должно быть,
часто видели этих хищников у самых
границ своей долины. Другие
рисунки изображают, лодки с
парусами и без парусов, а также
баржи, подобные тем, на которых
древние египтяне перевозили
каменные блоки с восточного берега
Нила на западный.
Раз уж речь зашла о следах,
оставленных нам строителями,
прошлого, кстати будет рассмотреть
способы добычи и обработки камня в
древнем Египте. Этому обширному
вопросу посвящено немало книг. Я
еще вернусь к нему в главе о
строительстве пирамид, а здесь
коснусь лишь нескольких новых
фактов, относящихся к египетскому
зодчеству в тот ранний период,
когда человек впервые учился
строить здания из камня.
Начиная со времен Третьей
династии большую часть
мелкозернистого известняка
египтяне добывали в карьерах на
восточных холмах Нила напротив
Мемфиса. Особенно славились две
каменоломни: Тура и Масара. Отсюда
вывозили прекрасный известняк для
облицовки памятников. В тех же
случаях, когда особой прочности не
требовалось, для сооружения нижних
частей здания на каменную кладку
шел местный материал из
близлежащих карьеров. Его добывали
в каменоломнях, расположенных в
окрестностях Саккара и неподалеку
от пирамид Гизе.
В наше время камень попросту
отделяют взрывами от скалы, а затем
режут и обтачивают на камнерезках.
У древних египтян не было таких
возможностей. У них имелась только
физическая сила и самые простейшие
инструменты. В каменоломнях Туры и
других можно и сегодня проследить,
как египтяне добывали и
обрабатывали на месте каменные
глыбы. (Более полные сведения об
этом интереснейшем и
малоизвестном вопросе можно найти
в книге: S. Clarke and R. Engelbac h, Ancient Egyptian
Masonry, London, 1930.).
Эти каменоломни представляют
широкие горизонтальные галереи,
высеченные в скалах. Некоторые из
них достигают глубины в десятки
метров. Массивные колонны,
специально оставленные рабочими
каменоломен, подпирают кровлю.
Рабочие начинали с верхней части
скалы, постепенно спускаясь вниз.
Сначала они вырубали щель, в
которую мог проползти человек.
Затем киркой, а может быть и медным
долотом, каменщик вырубал канавки
позади, сверху и с боков каменного
блока, который удерживался на
скале только основанием. И, наконец,
несколькими сильными ударами
молотка по долоту он отделял
необтесанную глыбу. Этот процесс
повторялся, пока не вырубали блоки
вдоль всего ряда, а затем каменщики
принимались за следующий пласт.
Таким же способом добывали и
блоки самых твердых пород,
например гранита, только в этом
случае их отделяли от основания не
долотом и молотком - здесь они были
бессильны. Сначала рабочие
прорубали под гранитным блоком
щели, а потом в них вставляли
металлические клинья и били по ним
тяжелой кувалдой. Иногда вместо
металлических клиньев под
каменные блоки загоняли
деревянные, а затем поливали их
водой. Клинья разбухали и отрывали
камень от основания.
Таким образом, из каменоломен
поступали уже готовые вчерне
каменные блоки; перед укладкой в
стену или другое монументальное
сооружение оставалось только
обтесать их. Эта окончательная
отделка производилась обычно
вблизи самого здания, а полировка -
только после укладки. Чтобы
проверить ровность поверхности,
каменщики пользовались особой
доской, смоченной в красной краске,
следы которой отпечатывались на
всех буграх. При обтесывании
камней египтяне пользовались
медными долотами или резцами.
Кстати сказать, весьма
распространенное мнение, будто
древние египтяне знали тайну
закалки меди, совершенная нелепица.
Найденные долота были только
обожжены, но не обладали никакой
сверхъестественной твердостью,
так что расход меди при всех
подобных работах должен был быть
огромным.
Чтобы определить горизонтальный
уровень фундамента, египтяне
проводили вдоль фасада и вокруг
всего будущего здания канаву с
водой. Вода в канаве служила
абсолютным уровнем. "Затем они
вбивали в канаву множество кольев,
одинаково возвышавшихся над водой.
Колья служили мерками, по которым
выравнивалась вся поверхность
участка" (Энгельбах).
Этим, кстати, объясняется
незначительная погрешность в
уровне платформы под великой
пирамидой в Гизе. Она имеет
совершенно плоскую поверхность,
однако ее северо-восточный угол
приподнят на пятнадцать
сантиметров выше юго-западного. По-видимому,
когда вбивали отметки, дул северо-восточный
ветер; .из-за него и произошла эта
ошибка.
Из других инструментов,
использовавшихся в тот период,
известны свинцовый отвес, образцы
которого были найдены, и угольник.
Единицей измерения в период
Древнего и Среднего Царств служил
царский локоть; в иероглифическом
письме он изображался в виде
вытянутой руки. Один локоть
равнялся примерно 51,5 сантиметра.
Локоть в свою очередь делился на
семь ладоней, в каждой из которых
было четыре пальца. Иногда мы
находим отметки в локтях на
оборотной стороне облицовочных
камней пирамид, на недостроенных
стенах гробниц или храмов.
Разумеется, существовали и
архитектурные планы. От времен
Третьей династии ничего не
сохранилось - но нам известны более
поздние образцы, например
начертанный на известняке план
гробницы Рамсеса IX из фиванской
Долины Царей. Сегодня его можно
видеть в Каирском музее.
Вероятнее всего, добыча и
перевозка камня, а также постройка
зданий производились в совершенно
определенные времена года.
Мелкозернистый известняк обычно
добывался зимой и весной (с ноября
по март). Через реку камень
переправляли во время наводнения,
в период годового разлива Нила,
когда река особенно широка (в июле-ноябре).
По-видимому, это делали для того,
чтобы свести до минимума
перетаскивание по суше. Таким
образом, наиболее активный период
строительства начинался после
разлива, когда заканчивались
всевозможные работы и летняя жара
спадала.
Хочу еще раз оговориться: до сих
пор ничто не указывало на то, что я
нашел пирамиду. Мы обнаружили
только ограду, чем-то напоминавшую
ограду вокруг пирамиды Джосера, а
также великолепную поперечную
стену, которая настолько походила
на стену Джосера, что не оставалось
никаких: сомнений во времени ее
постройки: она была воздвигнута в
период, весьма близкий к
царствованию великого фараона. Но
это было пока все. Те, кто посещал
место наших раскопок в первые
месяцы 1952 года, не видели здесь
ничего примечательного, кроме
Белой Стены. На голом плато среди
песка и камней зияли только дыры
нескольких шахт, от одной из
которых рабочие отвозили по
дековиллевской дороге щебень в
отвал.
Внутри ограды Джосера был найден
только чертеж с.линейными
измерениями, сделанный красной
краской на известняке. По-видимому,
это рабочий чертеж, понадобившийся
для постройки изогнутой стены,
поскольку на нем нанесена кривая с
координатами. Сейчас чертеж
хранится в Каирском музее.
- Где же тут пирамида? - с улыбкой
спрашивали меня коллеги-археологи,
и мне нечего было им ответить. Меня
поддерживала лишь внутренняя
уверенность, что рано или поздно я
все равно найду под бесконечным
покровом песка то, что ищу.
Однако когда я задумывался о моих
скромных и быстро таявших денежных
ресурсах, меня охватывала тревога.
Ведь если деньги кончатся, а
раскопки не принесут плодов,
получить новые ассигнования будет
крайне трудно! Поэтому место для
каждой новой шахты приходилось
выбирать с величайшей
осмотрительностью. По вечерам,
возвращаясь после работы к себе
домой, я снова и снова изучал план
участка, перечитывал труды других
археологов, раскапывавших
пирамиды, придумывал и отвергал
всевозможные теории и порой
засиживался вместе со своими
старшими рабочими Хофни и
Гуссейном до глубокой ночи.
Здесь необходимо, чтобы читатель
обратился к прилагаемому плану
ограды пирамиды. На нем он увидит,
что в том месте, где Белая Стена
соединяется с восточной и западной
сторонами внешней ограды, самая
ограда, любопытнейшим образом
меняет свои очертания. Мы
обнаружили это вскоре после того,
как стена была отрыта, и вначале я
ничего не понимал. В самом деле,
налицо были две странности,
заставившие меня призадуматься.
Во-первых, оказалось, что к северу
от Белой Стены и западная и
восточная стороны внешней ограды
сдвинуты внутрь примерно на 2 метра:
таким образом, здесь прямая линия
ограды прерывается, образуя угол.
Это указывает на то, что либо к
первому сооружению было
пристроено с севера еще одно, новое,
либо на то, что первоначальное
сооружение было впоследствии
расширено. Позднее я установил, что
правильно второе предположение.
Вторая странная особенность
северного участка заключалась в
том, что за Белой Стеной он был как
бы приподнят выше уровня южного
участка, образуя своего рода
возвышенную платформу. Для чего
это понадобилось? Окончательный
ответ могут дать только новые
исследования.
Тем временем, стремясь разгадать
возникшие передо мной загадки, я
повел раскопки на всю ширину
участка от восточной до западной
внешней ограды вдоль Белой Стены.
Сначала мы натолкнулись на
огромные блоки тонкозернистого
известняка, уложенные у западного
стыка с массивной оградой таким
образом, что они образовывали как
бы ряд ступенек. В таком виде было
легче их резать и обтачивать.
Самая стена, как оказалось,
состояла из толстого, правильно
уложенного внутреннего слоя
местного известняка,
облицованного снаружи обтесанным
белым известняком. Вся внешняя
сторона стены была украшена
бастионами и куртинами с панелями.
Это великолепное сооружение имело
точно такой же вид, как ограда
пирамиды Джосера. Панели были
такой же ширины и толщины. Куртины
и бастионы имели те же размеры, и на
более крупных бастионах было
оставлено такое же точно
пространство для рельефа,
имитирующего двойные закрытые
ворота, как на ограде Джосера. Я был
счастлив, потому что теперь у меня
уже не оставалось сомнений: мы
нашли стену, построенную по
образцу ограды Джосера.
Весь остаток рабочего сезона 1952
года, с января до марта, мы
продолжали откапывать Белую Стену.
Остановились мы только там, где ее
восточный конец, ближайший к
некрополю, оказался разобранным на
камни.
Между тем нами было отмечено два
существенных различия в каменной
кладке Белой Стены и ограды
Джосера. Здесь размеры каменных
блоков были гораздо больше: высота
слоя кладки на Белой Стене
равнялась примерно пятидесяти
сантиметрам, в то время как на
нижней части ограды Джосера слой
кладки едва достигал высоты
двадцати пяти-тридцати
сантиметров. С другой стороны, на
новой стене мелкозернистый
известняк для облицовки
использовался гораздо экономнее.
Эти два фактора необычайно важны
для правильного определения
времени постройки найденного нами
сооружения. Совершенно очевидно,
что уже во времена правления
Джосера появилась тенденция к
увеличению размеров каменных
блоков (J. P. Lаuеr. Les Problemes des Pyramides
d'Egypte, Paris, 1952, p. 163; S. Clarke and R. Engelbac h.
Ancient Egyptian Masonry, London, 1930, p. 8.).
Строители окончательно
убедились в том, что увеличение
размеров блоков дает экономию
труда при их высекании, укрепляет
связи между блоками и тем самым
увеличивает прочность стен. Таким
образом, размер камней и способ их
кладки на Белой Стене
свидетельствуют о том, что она
строилась позднее ограды Джосера,
однако еще во времена Третьей
династии. Более экономная
облицовка также говорит о более
рациональной, то есть более
развитой технике строительства.
Но при всем этом строительство
Белой Стены было прервано и
площадь огражденного участка
расширена еще на сто восемьдесят
метров к северу. То что стена
оказалась недостроенной,
подтверждается следующими фактами:
ее верхний, шестой ряд кладки из
неотесанных блоков остался
необлицованным; вспомогательные
стены из обломков известняка не
убраны и примыкают прямо к панелям
фасада; и, наконец, поверхность
стены не отполирована: на ней так и
остались многочисленные знаки
каменоломни и отметки каменщиков,
о которых я говорил выше.
Все это время и я, и мои рабочие
продолжали отыскивать следы
подземных галерей, какие
существуют под северной частью
ограды Джосера. И вот однажды мы
обнаружили нечто, возродившее наши
надежды. Это была нора, подземный
ход, прорытый одним из древних
грабителей могил.
Подобные ходы всегда радуют
археологов и одновременно
приводят их в отчаяние. Радуют, ибо
указывают на то, что несколько
тысяч лет назад какая-то
предприимчивая бестия знала или
подозревала о существовании
гробницы, расположенной
поблизости. Приводят в отчаяние,
потому что если гробница
существует, значит она уже
разграблена.
В данном случае наша радость не
была омрачена. Мы спустились в нору
и двинулись по туннелю,
проделанному ворами. Он оказался
длиной в 18,6 метра. Уходя все глубже
в скальный грунт, подземный ход
описывал широкий полукруг.
Двигаться приходилось очень
осторожно, остерегаясь падения
камней или даже полного обвала
всего туннеля. Но когда мы с Хофни
добрались до его конца и увидели,
что подземный ход упирается в
скалу, у нас вырвался вздох радости
и облегчения. В данном случае
грабителям не повезло и они
отступили, обозленные неудачей. Но,
может быть, им посчастливилось
добраться до гробницы другим путем?
Ответить на этот вопрос могло
только будущее.
|