Склад товаров

опасть под запущенную колоннаду на углу каирской улицы Гумхурия нелегко, если вы, скажем, ищите кого-нибудь на Площади оперы после спектакля. Перед фасадами контор торговцев древностями, таких, как "Фараг эль-Шаер, сыновья" или "Хамди Эль-Габри, братья", иностранец ощущает особый трепет. Подобное чувство в этой стране охватывает всякого, кто хотел бы приобрести древнеегипетские ценности. Опущенные жалюзи витрин вовсе не означают, что торговля древностями прекратилась, а состоятельные и умудренные опытом хозяева магазинов удалились под тент какого-нибудь кафе выпить чашку мокко. Скорее всего, Служба древностей уличила изворотливого торговца в противозаконных действиях и лишила его лицензии.

Но как бы сурово ни каралась незаконная торговля, все меры, принимаемые властями для уничтожения черного рынка, оказываются бессильными. В конце концов, мало что можно противопоставить традиционным уловкам, уверткам и трюкам торговцев и укрывателей краденого. Что могут законы, если в жилах мошенников всех мастей течет воровская кровь? За опломбированными дверями лавок, в запертых на засов павильонах процветает торг.

Если вы спросите немногих имеющих лицензию продавцов древностей, как идут дела, они ответят, что ремесло их с каждым годом все более приходит в упадок и впереди не видно никакого просвета. Происходит это не от того, что недостает нового товара, просто Служба древностей потеряла всякое доверие к такому достойному занятию, как торговля древностями. Она с удовольствием закрывала бы одну лавку за другой. По мнению "несчастных" торговцев, меры властей могут подорвать туризм, а ведь иностранцы, приезжающие в Египет, желают непременно приобрести какую-нибудь древность в качестве сувенира. А этого, оказывается, не понимают упрямые бараны из различных ведомств!

Если попытаться вскрыть истину, очень скоро станет ясно, что причитания торговцев малоубедительны. Естественно, масштабы сделок конца XIX - первой трети XX в. не идут в сравнение с тем, что происходит в наши дни. Сегодняшние сделки весьма "средненькие". Ныне уже не увозят за границу целые поминальные храмы и другие сооружения, а это раздражает торговцев, для которых сделки подобного рода - мечта. Они забывают, что люди их круга никогда в прошлом не участвовали в таких предприятиях. Лишь немногие из их соотечественников получали солидные доходы, остальные довольствовались сравнительно скромными барышами.

Расхитители памятников культуры, принадлежащие к новому поколению, т. е. те, кто промышляет в провинциальных некрополях Среднего и Верхнего Египта, вряд ли могут конкурировать с разбойниками минувших времен. То, что они добывают, это - quantite negligeable, над чем клан Расулов лишь устало усмехнулся бы. Кроме того, их приобретения не оседают у торговцев Каира и Луксора. Большие грабительские налеты, совершаемые в наши дни, устраивают иные люди по заданию из-за границы.

Нравы и законы стали строже. Так, по закону торговец памятниками египетского искусства обязан регистрировать выставляемые на продажу предметы в Службе древностей и получать соответствующее разрешение. Каждый вторник торговцы могут предъявить свой товар куратору Египетского музея; этот хорошо знающий дело человек либо дает разрешение на продажу, либо конфискует вещи в пользу государства. Иногда бывает даже, что под запрет попадают первоклассные подделки. Осторожность - прежде всего, говорят себе кураторы, которых в свою очередь тоже проверяют. Они имеют все основания быть настороже. Доктор Салех из Египетского музея рассказывал мне, что продувные торговцы отделывают подлинные вещи под имитацию, чтобы получить разрешение для законной продажи.

При всем желании не стоит проливать слезы из-за торговцев произведениями искусства. Волна повсеместного увлечения Египтом - против которой ни одна страна не воздвигает дамб - выносит на берега Нила громадное количество туристов. Музеи сообщают о рекордном числе посетителей. Даже заказанный в отеле номер тут же передадут другому клиенту, если вы хотя бы на полчаса задержались с сообщением о предстоящем прибытии. Бакшиш делает возможным и это. Там, где сияет солнце и мерцают улыбки фараонов, царствуют бешеные деньги; ими не брезгают даже государственные учреждения. Гипсовые слепки знаменитых музейных экспонатов оцениваются сегодня довольно высоко. На первый взгляд создается впечатление, что выставленные слепки - подлинники. В действительности это всего лишь чистый гипс!

Ни один турист не уезжает из Египта без какой-нибудь безделушки. Люди, связанные с процветающей индустрией сувениров, - изготовители и поставщики - получают такие доходы, что у некоторых от изумления могут навернуться на глаза слезы; операции со всякого рода археологической мелочью, с имитациями обставляются таким фантастическим образом, что приобретают характер крупных сделок. Еще старик Вулворт говаривал: "Я получаю деньги за каждую запятую! Дело - в количестве". Мелкие торговцы не просто держатся на поверхности - они плавают как рыба в воде и не собираются тонуть.

В витринах магазинов красуются различные миниатюрные копии богов - начиная от Осириса и кончая Тотом; в застекленных шкафах бронзовые или терракотовые статуэтки ждут ослепленного страстью покупателя; в обитых бархатом шкатулках поблескивают вправленные в золото обломки амулетов - дорогие модные украшения в современном духе. Такова лицевая сторона медали. Но существует и обратная сторона. За красивыми витринами, в глубине помещения, совершаются крупные сделки, в которых участвует весь семейный клан; в борьбе с ним господа из Службы древностей не раз ломали зубы.

Около 80% предлагаемых товаров состоит из неудачных копий, поступающих, так сказать, с ленты конвейера; 10% дают запасы, сработанные многими поколениями предков, а в 10% случаев речь идет об официально разрешенных поступлениях новых вещей.

Если торговцы Абдель Рахим эль-Шаср из Каира или Хасани из Луксора жалуются на то, что они вынуждены заполнять свои полки копиями находок XIX в., которые их деды обнаружили на западном берегу, на другой стороне Нила, то это лишь полуправда. Названные выше торговцы получают и настоящий товар, но они не в состоянии удовлетворить пожелания всех клиентов. Ради анонимных заказчиков и существует сегодня торговля египетскими древностями! Именно они способствуют оживлению черного рынка и умело запутывают следы. До сих пор египетским властям не удалось проникнуть в замыслы тех, кто ведет нелегальную торговлю, ибо не хватает сведений, неизвестны заказчики, поставщики, укрыватели, совсем или почти совсем не ясно положение на внешнем рынке. Измученные осведомители приходят в замешательство, когда неожиданно до них доходят вполне достоверные сведения, они знают, что адвокат в любом случае вызволит товар из огня.

Люди, занимающиеся этим старинным промыслом, оказываются в конце концов хитрее любого закона и ускользают из его сетей, тихонько посмеиваясь над властями. Не. помогают ни запреты на торговлю, ни выдача лицензий. Доход слишком заманчив и солиден, чтобы можно было отказаться от столь прекрасного, прибыльного дела.

Во время многочисленных поездок в Египет я был знаком как с честными, так и с бесчестными торговцами древностями. Мне хорошо известна процедура купли-продажи, в результате счастливой случайности для меня открылись некоторые потайные двери, что дало возможность узнать кое-что новое. Мне, например, известно, что до сих пор осуществляется нелегальная пересылка лучших египетских древностей в Европу и Америку. Я могу сказать, что торговцы произведениями искусства в некоторых столицах Запада говорят неправду, утверждая, будто свои новые поступления они получают почти исключительно за счет покупки старых коллекций.

Когда 14 марта 1978 г. на аукционе в Мюнхене продавали набор египетских украшений, датируемых 1600-600 гг. до н.э., было объявлено, что эти изобилующие золотом драгоценности принадлежат одному из парижских собраний, основанному в 1820 г. Продававшаяся на другом аукционе жертвенная стела Хоремджета - плита из розового кварцита размерами 58 Х 47 Х 14 сантиметров, явно вывезенная из Саккара и приобретенная кем-то за 60000 западногерманских марок, - находилась, как сообщалось, в некоем старинном собрании. Произведения искусства, которые на аукционах с богатыми традициями предлагаются узкому кругу коллекционеров, исходят преимущественно из европейских фондов; после смены владельца они вновь исчезают. То, чего не хватает торговцам египетскими древностями в Лондоне, Цюрихе и Амстердаме, всегда можно достать на берегах Нила. Об этом позаботятся египетские коллеги.

Когда рассматриваешь каталоги частных собраний с прилагаемым перечнем цен: небольшая фигурка, известняк, размер около семи сантиметров (2800 западногерманских марок); статуя стоящего Осириса, бронза, поздний период (4200 марок); фрагмент из фиванских гробниц, часть рельефа, украшавшего стену гробницы (10000-20000 марок), - не следует забывать, что подобные вещи - напоминание о традиционном ремесле. Указанные древности, по-видимому, были куплены у торговцев Каира или Луксора.

После получивших широкую огласку незаконных раскопок 1973 г. близ Абу-Сира некоторые находки осели на торговых складах Каира. Предприниматель С. продал в Европу по меньшей мере четыре саркофага по цене, как он сам сказал, от 4000 до 8000 египетских фунтов. В доме торговца Мухаммеда Ахмеда Хатаба было обнаружено 1975 предметов, доставленных туда людьми, ведшими нелегальные раскопки в Тальбее. Три больших грузовика понадобилось Службе древностей, чтобы перевезти в музеи эти товары, которые через черный рынок попали бы за границу. До сих пор каирские торговцы сбывают воровскую добычу с абу-сирского кладбища на западном берегу Нила.

К. - тучный египтянин лет пятидесяти с тонкими, короткими усиками. Меня всегда удивляла его способность докуривать сигарету до конца, так что ее огонь почти касался губ. При этом на лице К. не появлялось ни малейшего признака боли. Если бы операции с древностями не давали ему возможности заработать на хлеб насущный, он легко мог выступать с этим номером, но он не принес бы К. столько, сколько приносит другое его дарование. Дважды побывал я в лавке торговца, украшенной всего двумя полками с древними безделушками. Во время третьего посещения он предложил мне распиленный на четыре части саркофаг из Абу-Сира; правда, при этом я сам еще до возвращения в Каир должен был думать о том, как переправить его в Западную Германию.

Торговец С. предложил мне совершенно целый саркофаг из Абу-сира. Когда я справился о цене, он высказался в том духе, что об этом, дескать, не стоит говорить в лавке; подобная покупка требует конфиденциального разговора.

В октябре 1978 г. с тремя спутниками я благодаря случаю имел возможность мельком осмотреть содержимое одного склада. На несколько минут мы остались одни в антикварной лавке. Деревянная лестница вела наверх. Мы не утерпели и крадучись поднялись туда. Очутившись на чердаке, мы не поверили глазам своим. Весь пол был заставлен самыми различными вещами, невозможно сделать ни шагу. Из картонных коробок, в которых по программе помощи развивающимся странам доставляется молочный порошок, торчали части древних памятников. Вокруг стояли деревянные ящики, доверху набитые всякой мелочью, тщательно упакованной в туалетную бумагу и клеенку; стоимость вещей можно было определить лишь приблизительно. Отдельные доски саркофагов громоздились, будто на строительной площадке. У стены лежали верхняя часть древней маски, обломок доски с рельефом; высилась гора посуды, осколки керамики, мумии рыб и т. д. Среди этого нагромождения подлинных вещей и (для маскировки) подделок как символ торгового заведения поблескивала красная пластмассовая рукоять ножовки. Это был настоящий склад фирмы, занимающейся посылочной торговлей, где заказы и поставки идут как по конвейеру. Уверяю вас, бедные торговцы не нуждаются в сострадании!

Знакомый каирский торговец свел меня со своим коллегой, официально работавшим в мастерской по прокату автомашин. Неофициально же он занимался другим ремеслом. Делец оказался недоверчивым. Он хотел знать точно, какие предметы меня интересуют. Я дал понять, что с удовольствием посмотрел бы все предложенное им.

Мне уже стало казаться, будто из этого дела ничего не выйдет, как вдруг четыре дня спустя после разговора мой поручитель сообщил, что, господин Икс готов обсудить детали сделки при условии обмена иностранной валюты на египетские фунты. Я решился пойти на валютное преступление в пределах 300 западногерманских марок.

В день встречи мой доверитель провел меня через задний двор к зданию, первый этаж которого занимал наш делец. Хозяин дома восседал среди блестевшей зелено-синим лаком гостиной в кресле с пластиковой обивкой и золоченой резьбой по дереву; подобную мебель здесь не только в шутку называли "рококо Фарука". Поначалу недоверчивый, он постелено оттаял, после того как выпил чаю и выкурил лишенную всяческого запаха сигарету. Странная натянутость, которая иногда возникает в кругу такого рода людей, исчезла, хозяин дома стал даже приветлив. Его десятилетний сын принес из соседней комнаты банки и коробки и принялся раскладывать на столе товар. Отец запер дверь гостиной. Спектакль начался.

В одной из коробок находилась коллекция скарабеев: одни были выполнены прекрасно, другие - посредственно, всего их насчитывалось штук сто. В благоухающей банке из-под крема хранилось множество фаянсовых амулетов. Из двух красных банок, прежде служивших, видимо, тарой для жидкого шоколада, на газету посыпались бусы и детали украшений, остатки браслета и половинка ушебти. Обувная коробка содержала мелкие и крупные бронзовые статуэтки, четыре ушебти, завернутые в розовую вату; покрытую патиной бронзовую богиню Нейт в двадцать сантиметров высотой скрывала папиросная бумага. Хозяин дома попытался, как бы решая головоломку, сложить из осколков статую Осириса, но разбитое божество воспротивилось этой затес.

Над шкафом висели (распространенная здесь традиция) фотографии из воинского прошлого ближних и дальних родственников; на самом шкафу возвышалась посеребренная пластмассовая гондола из Венеции. Наш хозяин, как фокусник, извлекал пакетики, банки и коробочки из бездонной волшебной шкатулки. Стол оказался переполнен более или менее добротным товаром, причем показан он был с такой стремительностью, будто волшебник хотел ввести зрителя в заблуждение. По-видимому, так предусматривалось программой.

Тут показался фрагмент пекторали с расшитого фаянсовыми бусинами покрывала мумии, там промелькнула крышка канопы, второпях я не разглядел, кто это: Амсет, Хапи, Кебехсенуф или Дуамутеф. Из волшебного сосуда полились египетские монеты времен Птолемея, греческие и римские. Подобно служащему банка, распределял их по сортировочной кассе, тут было 180 больших и малых монет, среди них 16 серебряных тетрадрахм (1/4 драхмы) с профилем Птолемея I Сотера (около 367 г. до н.э.) и головой Зевса: двенадцать, как мне показалось, были отчеканены позже: они легче оригинальных, содержавших 17,44 г серебра, да, пожалуй, и следы времени на них нанесены искусственно, путем старательного и осторожного стирания контуров.

Время от времени я выражал сомнение в подлинности того или иного предмета, однако проявленные мною знания не особенно удивляли хозяина; он хлопал меня по плечу и восклицал: "Смотри, какая красивая и оригинальная вещица!" Стараясь привлечь мое внимание, он предлагал более древний экземпляр.

Памятуя о мудром изречении времен фараонов: "Человек не обеднеет, если станет говорить учтиво", - торговец всячески превозносил свой товар. Он уверял, что многие иностранцы приезжали к нему исключительно ради того, чтобы купить мелкие амулеты, скарабеев, фигурки гримасничающего полубога Беса, подвески или кольца. "Дважды в год, - говорил он, - приезжает один мой друг из Австрии; он - ювелир. Этот покупает почти все, что я ни предложу". Чтобы показать весомость производимых им сделок, он стал называть имена постоянных клиентов из Германии и Голландии, которые определенно могли быть мне известны.

Я сохранял совершенную невозмутимость и с удовольствием следовал правилу восточной торговли: приобретай новых партнеров, выказывая полное доверие. Правило это, по-видимому, еще не вошло в практику постоянных покупателей, иначе они не попадались бы на удочку торговцев при виде счетов одних и тех же "солидных партнеров". Я постоянно испытываю чувство недоумения, когда вижу, насколько простодушны покупатели и хитры торговцы.

Поскольку я не проявлял заметного интереса и сидел словно каменный Будда, наш делец открыто заявил мне, что, если мне нужны саркофаги или крупная скульптура, надо набраться терпения и подождать: в течение одной недели такой заказ едва ли можно удовлетворить. "Наш общий знакомый сообщит тебе о дне встречи". Бедные, разоренные до нитки торговцы древностями сегодня, как в былые времена, способны еще раздобыть крупные ценности!

Этот навевающий мрачные мысли разговор происходил в каких-нибудь двухстах метрах от Египетского музея. Я не собирался ничего приобретать на черном рынке, но, выполняя свое обещание, выложил на стол иностранную валюту. 200 западногерманских марок мы обменяли но официальному курсу.

Вскоре меня познакомили еще с двумя торговцами. Один из них не пожелал показать товар по той причине, что его близкий родственник из печально знаменитого клана находился в то время не в лучших отношениях с властями; другой хотел знать, какой товар меня интересует. Между прочим, замечу, что покупатель всегда должен быть начеку; если он играет в открытую, желая приобрести что-нибудь определенное, - прекрасно; если же надеется половить рыбку в мутной воде, то может сильно обжечься: сообщество торговцев не слишком церемонится с любопытствующими.

Не раз я видел собственными глазами в самых различных местах, какие еще существуют склады товаров. Жалобы торговцев на то, что Служба древностей губит их, запрещая туристам обращаться к ним, - это один из успешно используемых приемов, посредством которого удобно поддерживать высокий уровень цен. Закон рынка таков: мало товара - возрастает цена. С древностями дело обстоит точно так же, как с нефтью, добычу которой в этом районе сокращают для получения большей прибыли. О каком восточном товаре ни шла бы речь, он будет продан по самой высокой цене.

Впрочем, торговцы в редких случаях заключают действительно удачные сделки с туристами. Оригиналы, которые приезжие рассовывают в чемоданы рядом с откровенными фальшивками и "хорошими подделками", представляют собой ничтожную долю из всего того, что приобретают агенты из разных стран и частные коллекционеры: это примерно сотая доля процента. Туристы мало подходят в качестве партнеров дельцам, занимающимся продажей древностей. Безвозвратно прошли времена, когда солидные торговцы выставляли ценности в зале отеля Шеферда. Сегодня каирские отели предлагают постояльцам не древности, а продукцию мастерских по изготовлению сувениров. Рядовой турист удовлетворяет страсть к покупкам на самом знаменитом базаре Востока Хан-эль-Халили, дух которого почти не изменился за последние 600 лет. Здесь товары Востока текут словно из рога изобилия, и тот, кто соглашается платить большие деньги, сам виноват. На восточных базарах, где розовое масло и пряности распространяют столь незабываемые ароматы, надо уметь торговаться - все равно, идет ли речь о покупке ковра, резьбе по слоновой кости, чеканке по серебру, украшении или простом верблюжьем седле. Естественно, торговцы с большим удовольствием возьмут крупную сумму, предложенную им, но тот, кто хорошо знает Восток, заметит на их лицах печать разочарования. Скорая сделка не по душе арабам; им нравится торговаться, сидя за чашкой черного, как ночь, сладкого кофе и покуривая необычайно длинные сигареты. Достигнутая после продолжительного торга договоренность (обычно при существенно понизившейся цене) венчает деловую сделку. Покупателя напутствуют добрыми словами, как старого друга. При этом не стоит удивляться, если он окажется бессовестно обманут. В этом и состоит изюминка торговых операций.

Неподалеку от Хан-эль-Халили незаметно от посторонних глаз ведется по-настоящему крупная торговля древностями. Сюда ведут не дурманящие запахи базара, а дела поважнее. Неутомимый старатель найдет эльдорадо подлинных египетских древностей, и тогда уже уникальные маски из пальмового дерева и божества из бронзы будут говорить сами за себя. Искатель древнеегипетских ценностей сможет воочию убедиться, что здесь все еще процветает большой бизнес, правда, мешает Уджат, т. е. Служба древностей. Но что поделаешь, no business like antiquity business.