Содержание


Они были так поэтичны, что нам чудилось, будто мы видели их не наяву, а во сне, а может быть, мы и в самом деле немножко вздремнули. Я видел, будто сквозь облако, бедного мудира, который опоздал, запыхался и завтракал впопыхах, опоражнивая блюда, которые оставили непочатыми.

Жара была невыносима. Если кто хочет составить себе о ней понятие, тому стоить только в жаркий июльский день закутаться в шерстяную одежду.

Г. Мариэтт не дал нам долго отдыхать; он хотел свезти нас на соседний островок, чтобы показать нам какие-то развалины, но, подумав, мы решили, что будет гораздо благоразумнее и приятнее ограничиться прогулкой еще раз по острову Филе.

В эту минуту появился Аракель, еще более проголодавшегося, чем мудир, и уставший до нельзя. Он с самого утра ехал по Нилу, и все утро провел на палубе парохода, вместе с Элиасином. Но он не хотел ни отдыхать, ни завтракать, так сильно было его нетерпение спуститься вместе с нами к большому водопаду. Г. Мариэтт отсоветовал мне это, и я его послушался; но Шарль и Эмиль соблазнились, - и лодка с четырьмя пассажирами и восемью гребцами понеслась по течению, а мы отправились к водопаду берегом. Отважные пловцы видели близко смерть, но не вынесли ничего особенно приятного или поучительного из этой прогулки. Мы видели, как завертелась их несчастная фелука между утесом, грозившим разбить ее вдребезги, и водяным вихрем, который чуть не умчал ее в пучину.

Минуть пять спустя после того, как лодка пролетала водопад, начался настоящей спектакль: человек двести сильных, здоровых и черных, как темная ночь, нубийцев бросились в пенящиеся волны и минут с десять плескались в них. Их черные тела составляли резкий контраст с белизною пены точно будто чернильные пятна в чашке молока. Они вылезли из воды, цепляясь руками и ногами за прибрежные утесы, и подошли к принцам, прося бакшиша. Это были двести черных мраморных Аяксов, из которых каждый, казалось, говорил: "Я увернусь и от крокодилов!".

Мы поехали обратно в Асуан по каменистой, песчаной пустыне. Лишь только выехали мы на более ровное место, бахарисы принялись скакать в перегонку на своих дромадерах; это была живая, блестящая и разнообразная картина, достойно завершившая празднество.
 

XXIII

Пробуждение наше, на следующее утро, было грустно. Нам предстояло подняться вверх по Нилу, к северу, и уехать из Египта.

Мы увозили богатый запас воспоминаний, не считая еще солнечного удара, от которого я пострадал в Асуане и стал красен, как рак; но любопытство наше скорее было возбуждено, чем удовлетворено всем виденным. Напрасно твердили мы сами себе, что каждый поворот колеса приближает нас к родине, что пора уже нам возвратиться домой к нашим семьям и друзьям, что путешествие, в сущности, ничто иное, как добровольное изгнание с научной целью, - мы чувствовали, что нам чего-то не достает. Нам было жаль расстаться с тропической местностью; даже ветер, как будто, сочувствовал нам; он подул с севера; на нас повеяло зимним холодом, не смотря на яркое солнце и на безоблачное, небо; водянистая пыль, брызгавшая на нас из под колес парохода, заставила нас сойти с палубы. Я воспользовался дурной погодой, чтобы просмотреть и привести в порядок мою статью о земледелии и политической экономии, составлявшую главную цель моего путешествия.

Это была не трудная работа, благодаря материалам, доставленным мне Ахметом, Впрочем, у нас не было недостатка в развлечениях. Нил похож на маленький городок, где все европейцы знакомы между собой, посещают друг друга и вместе веселятся. Здесь завтракают, там обедают, возвращаются на лодки, в сопровождении десятерых гостей, и пьют вместе чай из пяти чашек. Всякие памятники, встречающиеся на пути, служить предлогом к partie de plaisir, составляются пикники за счет вице-короля. Я помню, что раз у берега стояло в ряд семь пароходов, кроме дагабиэ, со всевозможными флагами. Эмиль, отправясь с визитом к прусскому генеральному консулу, забрел ошибкою к каким-то англичанам, или американцам. Он уверял, что очень приятно провел вечер в их обществе, и очень подружился с ними, только позабыл их имена и не был уверен, сказал ли им свое.

В Луксоре мы встретились с Ахметом и он присоединился к нашему обществу.

Остальное наше путешествие было увеселительной прогулкой, прерываемой иногда занятиями. В Абидосе мы провели целый день в многочисленном и приятном обществе. Рейс, - служащий при раскопках честный копт, принял нас чрезвычайно радушно. От него я приобрел коллекцию образов, писанных в сиутском монастыре и превосходящих наивностью старинные эпинальские произведения. Ной изображен на них сидящим на пароходе и курящим трубку, и все в таком роде!

В гробницах Бени-Гассана мы останавливались на несколько часов для осмотра их. Эти памятники представляют полную картину счастливой сельской жизни египтян до времен Авраама. Здесь нет никаких следов религиозных обрядов и ни малейшего намека на рабство. Множество картин изображают охоту, рыбную ловлю, жатву, сбор винограда. Народ пьет, ест и предается своим любимым удовольствиям, музыки, танцам и гимнастическим упражнениям. Эти гробницы, в которых египтяне как будто на долго схоронили свою веселую жизнь, поддерживаются дорическими колоннами. В Мемфисе мы пробыли два дня, и я не сожалею об этом времени. Г. Мариэтт поместил нас в своем доме из битой глины, бывшем свидетелем его трудов, уныния, безнадежности и великой его победы. Дом этот находится у подошвы Ливийского хребта, очень близко от пирамид Сахары, - этих предков других пирамид, равно как и всех египетских памятников. Утром, пока накрывали завтрак на веранде, более чем сельской, г. Мариэтт. повел нас в Серапиум по совершенно бесплодной пустыне. Мы пришли к храму, стоящему перед склепом, у подошвы скалы. Здесь ожидало нас человек полтораста иди двести провожатых, неподвижных и безмолвных, как статуи, каждый с горящим факелом. Они осветили нам путь в подземный ход. На одном из саркофагов стоит стол и вокруг него - восемь стульев. Мы все спустились в саркофаг и усевшись за стол, пили раки, за здоровье и во славу нашего путеводителя и хозяина.

Серапиумом называется гробница, где древние египтяне погребали набальзамированные чучела священных быков, называемых аписами. Апис, или апи, олицетворял своей особой божество Озириса, исправлявшего должность, судьи над умершими. Названия Озири и апи было сокращено в озирапи, что означало бога - судью, но древние греки изменили озирапи в Сараписа и сделали из него нового бога. В сущности же, живой бык, которого народ чествовал, как божество, вовсе не был божеством, а только живым символом божества. Египтяне, вместо каменных символических изображений своих богов, употребляли иногда и живых; так, вместо того, чтобы поклоняться каменному быку - изображении Озириса - судьи, они выбирали живого быка, который непременно должен был быть без пороков, - черный, с 29 пятнами по телу, белым знаком полумесяца на левом плече и пятном под шеею, имевшем форму жука. Так как очень было затруднительно отыскать такого быка, то, вероятно, жрецы сами, тайком от народа, раскрашивали быка, сообразно требуемым от него приметам. Нового быка вели торжественно в храм, и для ухода за ним выбирались особые жрецы. Быку предоставляли самому избрать себе пастбище; невежественный и суеверный народ, считавший его не за символ божества, но за самое божество, приходил и поклонялся ему. Обыкновенно быку задавали какой-нибудь вопрос и бросали корм. Если он съедал корм, это означало благоприятный ответ, если же отворачивался от него, - нечего было ждать хорошего.

Египтяне каждые 25 лет начинали новый период своего летосчисления и каждый апис выбирался на этот срок, для того чтобы сделать известным начало нового периода. Если же бык не умирал чрез 25 лет, жрецы умерщвляли его и, набальзамировав его чучело, относили в могилу в скале, а на его место выбирался новый апис. Г-ну Мариэтту посчастливилось открыть в 50 годах такую могилу, - одну из самых замечательных построек древнего Мемфиса. Она состоит из входа, шириною в 16 футов, а высотою в 14. По обеим сторонам входа находится до 80 покоев со сводами, или, скорее, колоссальных нишей, полы которых на 4 фута ниже большого входа. В каждой из нишей стоит великолепная гранитная гробница, некоторые гробницы красноватые, а другие - темно-зеленые, все отлично отполированы и на некоторых находятся иероглифические надписи. 1400 лет тому, когда христиане уничтожали язычество в Египте, они разрушили, на сколько было возможно, и гробницы аписов и вытащили чучела их из саркофагов.

На другой день по утру мы прибыли в Каир, но уже несколько в другом расположении духа, чем были при выезде из него. Отель "Восток", который мы находили прежде неряшливым и неудобным, показался нам теперь чистым и комфортабельным; может быть, это произошло оттого, что прежде мы поместились в нем тотчас по приезду из Европы, а теперь, постранствовав по Египту, рады были отдохнуть в каком бы то ни было приюте.


Стр. 39 из 45 СодержаниеНазадВперед

Hosted by uCoz