ЗАПИСКИ ОХОТНИКА-НАТУРАЛИСТА

 

 

ЛИСИЦА

 

 

СОДЕРЖАНИЕ ЭТОГО РАЗДЕЛА КНИГИ:

 

 

Общее содержание Вступительная статья Техническая часть Хищные звери Снедные звери

 

Назад в библиотеку

исица по своей хитрости и лукавству известна всем и каждому. И действительно, зная хорошо нрав и обычай лисицы, можно признавать за ней что-то выше инстинкта; и если не ум, то по крайней мере высокий инстинкт. Вследствие сметливости и хитрости лисицы я даже несогласен с общим мнением, отвергающим у животных разум или силу здравого рассудка. Скажите, кто не слыхал когда-нибудь о лисьих хитрых проделках? Скажите, наконец, отчего лисица вошла в народные сказки, поговорки, песни и басни не только у русского народа, но и у других наций? Мало того, вошла она у всех народов с одними и теми же прилагательными, везде ей приписывают хитрость и сметливость! А по-моему, хитрость и сметливость — почти то же, что и ум. Много я сам видал замысловатых лисьих проделок, но еще больше слышал о них от достоверных охотников. Старинная охотничья книга Левшина (издание 1813 года, стр. 59—65), опираясь на повествования Олая Великого, между прочим, говорит, что лисица, желая освободиться от блох, будто бы поступает таким образом: берет в рот клочок мху или сена и спускается в воду задом, но медленно, мало-помалу, все глубже и глубже, отчего блохи с заду начинают перебираться все выше и выше на сухие части, оставшиеся на шее и голове. Наконец, лисица почти вся погружается в воду, почему блохи поневоле собираются в клочок мха, который лисица осторожно выпускает изо рта на воду, а сама, освободившись от несносных неприятелей, поспешно удаляется.

Еще замечательнее и интереснее та же книга говорит, опираясь на тот же авторитет, что лисица «свой длинный пушистый хвост, не без намерения данный ей природою, употребляет, между прочим, для ловли раков, кои к пушистому склонны, схватываются за оный крепко и бывают от лисицы вытащены на берег». Или: «Лисица, усмотря, что выдра ловит рыбу, прячется позади ее за камень, и когда оная вынесет добычу свою на берег, вдруг вспрыгивает и, тем испугав, принуждает добычу свою оставить»; или еще: «Некто удивился, случившись близ рыбачьего шалаша, тому, что лисица выносила рыбьи головы и клала оные в кучки; он не понял, что бы сие значило. Между тем лисица спряталась, ворона прилетела и, желая взять рыбью голову, сама досталась лисице в зубы».

Если в вышеописанных случаях есть хоть тень справедливости, то и тут можно, не краснея, сказать, что лисица обладает здравым рассудком. Но я, признаться, не совсем этому верю и невольно припоминаю читателю пословицу: «На чужой роток не накинешь платок».

Почти все то, что волк совершает силою и неутомимостью, лисица производит хитростью и нередко с лучшим успехом. Она чрезвычайно заботится о своей безопасности и в случае нужды, а тем более крайности, надеется более на свою голову, чем на. быстроту бега, несмотря на то, что она чрезвычайно легка и проворна в своих движениях и далеко превосходит в этом «своего куманька» — волка.

Выбор места для житья, способность расположить его выгодно и соответственно потребностям жизни, осторожно скрыть в нем входы и выходы — составляют доказательство рассудительности, проницательности и смышленности. Все это можно отнести к лисице, в которой действительно есть способность наилучше пользоваться местными условиями и при малейшей возможности обращать все в свою пользу и выгоду. Лисица с детьми обыкновенно живет в норе, которую редко сама приготовляет, вырытой в земле под большими камнями, корнями больших дерев или же в расселинах и пещерах утесов. Кроме главной котловины, в которой преимущественно живет, она в норе делает несколько побочных отнорков, имеющих сообщение с котловиной или главной порой. Эти отнорки имеют свое особое назначение: в них прячется излишняя часть жизненных припасов, ими проводится свежий воздух в главную котловину во время сильной летней жары, когда вообще в норе душно; но главная цель отнорков та, чтобы лисица в случае крайности, когда главное устье норы пли лаз будет захвачено, могла спастись теми отнорками, которые имеют сообщение с дневной поверхностью. Вот почему летом для свежести воздуха все отнорки бывают в лисьей норе откупорены, тогда как зимою почти все заткнуты изнутри мхом и землею для теплоты и оставлен только один, имеющий сообщение с дневной поверхностью, который, надо заметить, в большие холода тоже затыкается чем-нибудь изнутри, но не крепко, как прочие. Утесы и каменистые россыпи — вот любимые места жительства лисицы; тут есть своя цель, именно та, что лисица в случае опасности скорее может ускользнуть от врага, прыгая по скалам и плитам утесов или валунам россыпей, запрятаться в расселинах и пустотах между плитами и камнями. Кроме того, в таких местах живет множество других мелких зверьков, как то: мышей разных пород, бурундуков, горностаев и прочих, которых ей ловко караулить, спрятавшись в пустотах, и ловить на завтрак. Наконец, летом в россыпях и утесах многие птицы вьют свои гнезда, а лисица — большая охотница до яиц и молодых птичек. Молодых зайцев она истребляет во множестве, ловя их на логове, а старых караулит на тропах, и лишь только косой, не чуя засады, приблизится к спрятавшейся лисице, как последняя стремглав бросается на него, ловит и пожирает. Раненый заяц— почти всегдашнее достояние лисицы, если он только ранее не попадет в зубы волку или какой-нибудь хищной птице. Молодых козлят, по-сибирски — анжиган, весною, когда они еще малы, лисица тоже ловит и ест с большим аппетитом; впрочем, это такое блюдо, от которого не отказался бы и любой гастроном!

Но более всего достается от лисиц рябчикам, куропаткам, тетеревам и глухарям, в особенности молодым, которых никто так не истребляет, как она! Старые гораздо реже попадаются ей на зубы, по весьма очевидной причине; она их ловит преимущественно на гнездах, на токах весною и на ночлегах зимою, точно так же, как и волк. Кроме того, лисица любит ягоды, мед, который она презабавно достает из осьих и строчьих гнезд; а ручная ест молоко, творог, сметану и прочее, словом, ест все с равною жадностью, а в случае нужды не брезгает падалью, ест даже всякого рода насекомых: ос, пчел, мух. Мелкие птички имеют такое отвращение к лисице, что, завидев ее, тотчас поднимаю! какой-то особенный, жалобный, предупредительный крик, перелетают по веткам с дерева на дерево и, таким образом, нередко провожают своего природного врага на несколько десятков сажен.

Лисица

Лисица свежинку предпочитает падлу и только в случае крайности, как я сейчас сказал, ест попортившиеся трупы. Я упомянул выше, что лисица редко сама приготовляет себе нору. На этот раз она крайне ленива и употребляет во зло свою хитрость там, где не берет сила, чтобы пройтись на чужой счет в этом отношении.

В таком случае она совершенно не симпатизирует нынешнему благому общему направлению — не любит трудиться сама тогда, когда есть возможность неблагородно воспользоваться, быть может, кровавыми трудами другого, словом, держится старины, как и многие другие ...

Действительно, лисица делает сама себе нору только в таком случае, когда нет поблизости от того места, где она хочет поселиться, чужой норы, которой она в состоянии завладеть. В степных местах она поселяется преимущественно в тарбаганьих (сурочьих) и корсачьих норах; а по лесным и луговым — в барсучьих. Трудно придумать, каким образом лисица овладевает барсучьей норой и выгоняет из нее хозяина, зверя гораздо сильнейшего и не менее сердитого, чем она сама,— если не принять в соображение хитрость лисицы и простоту барсука. Не могу не подкрепить этого мнения следующим обстоятельством: многие здешние промышленники удостоверяют, что лисица для того, чтобы завладеть барсучьей норой, не имея средств выгнать его силою, прибегает к хитрости, довольно оригинальной, хотя и грязной. Она, найдя барсучью нору, сначала начинает беспокоить хозяина различным образом, как то: часто подбегает к его норе, лает над нею, как будто открывая место его жительства, разрывает лапками барсучьи отнорки, караулит его отлучки из норы, залезает в нее и наделяет главный лаз норы своим зловонным испражнением, как бы зная, что барсук довольно опрятное животное, не любящее нечистоты. Барсук, возвращаясь домой и ночуя зловоние, сердится, старается отыскать виновницу и жестоко наказать ее; но где же ему поймать лисицу! Горячность его пройдет, он поневоле возвратится домой, очистит свою квартиру и успокоится. Но лисица, спустя несколько времени, избрав удобную минуту, снова повторит свою проделку и скроется. День ото дня лисица, беспокоя таким образом барсука, достигает своей цели, т. е. барсук, не видя покоя, решается оставить свою нору и где-нибудь в другом месте делает себе другую; а лисице того и нужно: спустя несколько времени и убедившись, что барсук действительно оставил свое прежнее жилище и сделал себе другое (это она узнает достоверно, отыскав новую барсучью квартиру по его же следу), она преспокойно поселится в его старой норе, переделает ее на свой лад и заживет своим собственным домком!.. Не знаю, насколько это справедливо, но если это истина, то нельзя не удивляться лисьему остроумию и нельзя не сравнить ее в подобных случаях с некоторыми бессовестными людьми...

Лисица по своей прожорливости и алчности много вредит здешним промышленникам и нередко надоедает хуже горькой редьки, как говорится, именно в том отношении, что она любит посещать все охотничьи привады и снасти, поставленные на других зверей и птиц, как то: петли, луки, пасти, словом, все самоловы, и притом так хитро, что сама в них редко попадется, съедает попавшуюся в них добычу на месте, а если она по ее силам, то уносит в свою нору. Конечно, досада не так велика, когда лисица вытащит из петли рябчика, тетерю или глухаря, но вот беда, если она утащит или испортит дорогую добычу, например попавшегося соболя: как тут не почесать в затылке промышленнику и, чтобы отомстить воровке, не приготовить ловушки и на ее голову! Понятно, что опытный промышленник, осматривая свои поставушки и заметя, что лисица их посещает, предупредит плутовку и тотчас смастерит какую-нибудь штуку на ее шею: поставит капкан, насторожит скрытый лук, бросит несколько пометов и как-нибудь да поймает лисицу; но худому промышленнику, т. е. неопытному в этом деле новичку, трудно предупредить досаду, чтобы поймать хитрую лисицу.

Один старичок-промышленник уверял меня, что он однажды видел, как лисица, поймав ежа, который тотчас свернулся в клубок и выставил свою острую щетину, долго катала его лапками по земле, надеясь, что еж ослабеет и распустится; но бедняга крепился и не поддавался ее хитрости. Наконец, лисица, не видя успеха, положила ежка на спину и намочила ему в промежуток соединения головы с задом, почему тот, несчастный, тотчас распустился и попал в зубы лисице. Это обстоятельство подтверждают многие здешние промышленники, но сам я ничего подобного не видал и потому не выдаю это за факт.

Мне часто случалось видеть, когда кормили домашних (ручных) лисиц и когда им бросали живых и мертвых голубей, они тотчас перегрызали им крылья и шеи, чтобы добыча не улетела. Положим, в первом случае эта предосторожность хороша и доказывает остроумие лисицы; но в последнем ненужная предупредительность не доказывает ли слепого инстинкта, а не здравого смысла, если не принимать в соображение, что лисица с мертвыми птицами так же поступала, как и с живыми, только по привычке обращаться с живностью, следовательно, делала это как бы машинально, тем более от алчности! Не знаю, за что принять?..

Лисица иногда нарочно располагается своим житьем-бытьем вблизи селений, извлекая из этого ту выгоду, что ей нередко попадаются на зубы домашние птицы, до которых она большая охотница. Особенно в лесистых местах стоит только курице, индюшке пли дворовой утке отойти подальше от селения и немножко запоздать, как лисица, заметив отлучку неосторожной, не видя для себя опасности, тотчас тихонько подкрадется к ней и преспокойно утащит несчастную хохлушку в свою нору. Полакомившись таким образом несколько раз свежинкой, лисица с наслаждением слушает домашних птиц, соблазняется и решается иногда нападать сама на птичники, не дожидаясь счастливого случая. Для нападения она избирает темные ночи, выбегает в опушку леса, переждет в ней несколько времени, чтобы удостовериться, нет ли для нее какой-нибудь опасности: не бегают ли около деревни собаки, не гомонит ли народ, и когда заметит, что в деревне потухли огоньки, все смолкло и погрузилось в сон, лисица тихонько с великой осторожностью отправляется к селению, несколько раз останавливаясь и прислушиваясь, чутьем находит птичники, снизу или сверху, смотря по возможности, забирается в них и душит всех, кто ей попадется, без разбору; потом немедленно уносит добычу свою в нору, и если первая попытка окончилась удачно, то она чрез несколько времени снова является с равной осторожностью и уносит все, что только может утащить. Но едва черкнет на горизонте утренняя заря или послышится хотя малейший шорох и шум в доме хозяина, лисица тотчас спасается. Но надо заметить, что такая пакостливая лисица в здешнем крае редко уцелеет от мести обиженного хозяина; он, узнав воровку, рано или поздно непременно отыщет ее по следу и снимет пушистую шкуру. Лисице одно спасение: переменить место жительства и удалиться куда-нибудь подальше.

Лисица, подобно волку, одарена чувствами зрения и обоняния в высшей степени, но слух слаб сравнительно с первыми; она обладает удивительной памятью и знанием местности. Волк кроме страшного заунывного вытья не издает никаких звуков; лисица же, напротив, может лаять и брехать на разные манеры. Она в состоянии изменять звуки голоса, когда ее преследуют, употребляет особливое выражение желания, и собственно вопль боли, которого от нее не услышишь при других обстоятельствах, кроме разве того, когда у нее будет переломлена нога. Другие, меньшие раны не могут извлечь из нее никакого жалобного визга. Она, подобно волку, может быть убиваема до смерти, не издавая ни малейшего звука, зато до последней капли крови храбро защищается. Она коварна и злобна; кусается так жестоко, что, укусив кого-либо при защите себя, сама уже не в состоянии бывает раскрыть рта, почему приходится разворачивать его железом или палками. Лисье бреханье сходно с лаем средней дворовой собаки по своим отрывистым и частым, один за другим следующим тонам; обыкновенно при конце бреханья она взлаивает один раз громче и выше. Зимою, особенно в таежных глухих местах, лисий голос слышен непрестанно; летом же, напротив, она старается быть безмолвною. Не потому ли это, что зимою лисицы совокупляются, гоняются и стараются отыскать друг друга, а летом мать выкармливает детей и боится голосом открыть свою нору?

Многие охотники утверждают, что если молодого лисенка выкармливать одиноко между людьми и домашними животными, то со временем дикость его мало-помалу уменьшится и он может сделаться совершенно ручным; но для этого нужно много заботы и бдительное наблюдение, чтобы лисенок не ушел сначала, покуда еще не привык, причем его не должно кормить мясною пищей и особенно сырым мясом. В этом, мне кажется, нельзя и сомневаться, ибо всем известно, что знаменитый Бюффон воспитал двух лисиц, которые ходили под ружьем, как лягавые собаки.

Лисица вообще весьма похожа на среднюю дворовую собаку (особенно сибирской породы дворняжек) желто-красного цвета, только голова ее несколько другого склада: рыло острее и длиннее собачьего, уши короче, глаза более углублены в черепе, с косым овальным зрачком, хвост длинный и несравненно пушистее собачьего. Собака к лисице не имеет такого отвращения, как к волку, ищет по ней гораздо охотнее, чем по последнему; даже молодая собака нередко поддается хитрой лисице: догнав ее, она начинает с нею играть, но не давит, чего с волком никогда не сделает. Странно, что зловоние, которое всегда слышно от лисицы, не возбуждает в собаках особенного отвращения. Замечено также, что беременных или кормящих лисиц собаки-самцы щадят и преследуют неохотно.

Молодые же лисята в первом своем возрасте, т. е. тогда, когда они еще не сложились, когда длинные хвосты их еще не распустились и молочные глаза, как называют охотники, не успели разгореться тем фосфорическим блеском, от которого они светятся у взрослой лисицы в темноте, чрезвычайно похожи на щенят, выборзков, так что человеку, не видавшему лисят прежде, трудно отличить лисенка от такого щенка; разве только особое выражение глаз, отличное от обыкновенного, имеющего что-то такое дикое и вместе с тем хищное, выведет из заблуждения и инстинктивно укажет лисенка.

Сытые молодые лисята чрезвычайно живы и резвы; они любят играть между собою, а при домашнем воспитании нередко играют с молодыми собаками, прыгают по лавкам, окнам, столам и прочее. Здешние промышленники часто воспитывают лисят для того, чтобы зимою получить лисьи шкурки, причем строго наблюдают за чистотою их содержания. В одном крепком садке не держат более 6 или 8 штук, потому что лисята поздней осенью во время стужи ложатся в кучу, отчего шерсть на них подопревает, потому что при большом их количестве нижним лисятам бывает слишком жарко. Понятно, что лисятник необходимо держать в опрятности и сухости, летом насыпать на пол сухого песку, а зимою каждодневно свежего снегу, о который лисята любят тереться, и поэтому скорее и лучше выкунивают. Лисята чрезвычайно прожорливы и трудно их накормить досыта. За пищу они часто ссорятся и страшно дерутся между собою, а в случае голода пожирают друг друга; от взрослых же лисят та же горькая участь падает и на мать.

Брэм говорит, что лисица в минуту опасности обнаруживает невероятное присутствие духа и замечательное мужество. Один охотник раздробил лисице переднюю ногу под самой лопаткой; переломленная нога мешала ей бежать и била ее по голове. Лисица тотчас откусила болтавшуюся ногу и умчалась как ни в чем не бывало.

Известно много примеров, где лисицы, считавшиеся мертвыми, мгновенно вскакивали и убегали. Случалось, что человек, долго уже несший полумертвую лису, мгновенно бывал искусан ею. Еще замечательнее: лисица, с которой была снята шкура до ушей, укусила живодера за палец. На трех ногах раненая лиса бежит так же скоро, как и на четырех. Он же говорит, что один голод заставляет ее терять разум, и тогда она становится неосторожной как волк. Для голодной лисицы съесть своего подстреленного товарища — вещь очень обыкновенная. Один охотник видел, как лисица ела другую лисицу, попавшую в капкан. Другой подстрелил раз лису, кормившую детей, и спрятал ее около гнезда в яму. Но на следующее утро от нее остались только клочки шкурки да кости, а мясом попользовались детки. В плену даже мать пожирает своих собственных детей. Слова эти доказывают, что лисицы одинаковы, как в Европе, так и в отдаленной Сибири.

Кроме человека и собаки, у лисицы есть еще опасные враги — это волк и большие хищные птицы. Раненая кумушка частенько достается в голодные зубы волка; он иногда ловит ее и здоровую, этому я сам однажды был свидетелем. Других хищных зверей она не боится, а маленьких ловит сама.

Доказано, что лисицы подвержены почти тем же болезням как и собака, не исключая и бешенства. Лисица ходит чисто, говорят сибирские промышленники, и это совершенно справедливо: она так аккуратно ставит задние ноги в следы передних, что попадает почти ноготок в ноготок.

След ее прям, как струна, по нем можно судить и о достоинстве самой лисицы, именно: чем след нежнее, тем лисица добротнее, явственные же отпечатки следов показывают недоброкачественность лисицы. Опытные здешние промышленники отличают след самца от следа самки тем, что след первого кругл и чист, тогда как след последней продолговат, узок, остер, и не так чист, потому что лисица-самка почти всегда задними ногами прихватывает снегу или, как говорят здесь, чоркает.

Замечательно, что чем лисица добротнее мехом, тем быстрее на бегу и не так скоро утомляется при гоньбе, как лисица худого достоинства.
Если лисица куда-нибудь наповадится, то ходит всегда одним местом, одной тропой, особенно при глубоких снегах. Днем она по большей части отдыхает, ночью же, особенно вечерней и утренней зарей, постоянно рыщет. Спит она крепко, свернувшись в кольцо, как собака, что бывает при первых порошах; в это время к ней подойти очень легко и ее можно застать на логове; когда же лисица не спит, а только отдыхает, то лежит по большей части на брюхе, протянув задние ноги: в этом положении она обыкновенно караулит птичек, зайцев и других животных. Во всяком случае, лисица ложится головою в ту сторону, откуда пришла, для того, чтобы видеть неприятеля, искавшего ее по следу; но скачков или прыжков в сторону, как говорят охотники — сметок, как заяц, она не делает. Иногда она залезает в кусты и прячется в них так хитро, что несколько раз пройдешь мимо куста, а ее не увидишь до тех пор, покуда она не выскочит, что она делает всегда с противной стороны. Однажды я случайно наехал на спящую лисицу в кусте (осенью днем в сильный дождик) и, конечно, проехал бы мимо, не увидев ее, если бы собака не бросилась к этому кусту и после долгого и настойчивого искания не выгнала ее из него. Когда я увидел, что собака начала сильно нюхтить около куста, то, признаться, никак не предполагал, чтобы в нем скрывалась лисица; но когда она выскочила и, не замечая меня, несколько секунд вертелась около куста с противной стороны и разглядывала сквозь прутья причину тревоги, тогда только я увидел, кого отыскала собака. Сначала я растерялся, не знал, что делать (я был верхом, ружье висело за спиною в чехле), и когда я закричал наконец: пиль! пиль! — то лисица, увидев меня в нескольких уже шагах, стремглав бросилась в сопку (на гору) и в одно мгновение, как птичка, скрылась из глаз... Я приписываю столь крепкую лежку лисицы и нежелание расстаться с местом только ненастной погоде.

В случае крайней нужды лисица ест даже змей, ящериц, улиток и других гадов; но мыши для нее лакомый кусочек. Она их ловит по вечерам и утрам, иногда днем, особенно зимою, когда мыши вылезают из своих норок, чтобы погреться в зимних лучах даурского солнышка. За мышами лисица среди белого дня не боится выбегать на чистые луговые и даже степные места, бегает за ними по всем направлениям, прислушивается к их писку, нередко караулит около их маленьких нор, едва заметных в снегу, и прочее. Это называется, по-здешнему, лисица мышкует; убить ее в это время нетрудно: тут она сама караулит, приглядывается, прислушивается к писку, ловит удобную минуту, чтобы броситься на мышку, словом, находится в таком экстазе, особенно при удачном лове, что не обращает внимания на остальное, и меткая пуля давно скрадывающего- промышленника кладет ее на месте, нередко с мышью во рту!

Некоторые охотники утверждают, что лисицы, воспитанные щенками при доме, совокупляются с собаками; хотя мне самому в том убедиться и не случилось, но я не сомневаюсь. Между прочим та же книга Левшина на стр. 70 говорит: «Ежели лисица отторгнута будет от лесов и полей и будет воспитываема дома, то зловоние, отвращающее от них собак, пройдет, и может произойти от совокупления их с собаками новая порода, подобная собакам лакеде-монским, о которых Аристотель сказал: собаки лаконические рождены от лисицы и собаки (laconici canes ex vulpe et cane generantur. Deenimal lib, VIII, стр. 28)»*.

Течка лисиц бывает зимою, особенно в феврале месяце; этот общий закон природы они исполняют преимущественно в норах и редко на открытом воздухе. С лисицею бывает два и три самца; в совокуплении лисицы вяжутся как собаки. Между самцами нередко происходят страшные драки за любовь самки; самцы дерутся до того злобно, что шерсть из них летит клочьями, из ран каплет кровь. Если нора мала, так что раздраженным любовникам негде произвести настоящей потасовки, то они выскакивают вон и продолжают неистово драться до тех пор покуда ослабеют оба, или слабейший, вырвавшись из зубов победителя, убежит без оглядки; между тем который-нибудь из них воспользовавшись борьбой двух соперников, незаметно юркнет в нору к самке...

Самка ходит сукотна 9 недель и мечет от трех до девяти лисят, которые родятся слепыми. В апреле и начале мая находят уже молодых, которых мать сначала кормит молоком, а когда они подрастут, приносит им мяса какого-нибудь животного, добытого ею во время отлучки из норы. Когда лисята подрастут еще более и начнут матереть, лисица приносит им живых птичек и мышей, с которыми лисята сначала играют, а потом с жадностью пожирают. Словом, выкармливание лисят во всем сходно с выкармливанием волчат. Молодые лисята, выбравшись из норы, любят поиграть между собою, особенно в хорошую погоду, бегают друг за другом, прячутся за камни или кустики, притворяются спящими и потом вдруг бросаются на подошедших к ним; в игре их много грации и в движениях много свободы, сопряженной с необычайной легкостью, но в манерах и уловках их есть много кошачьего. В ненастную погоду лисята находятся больше в норе. Впрочем, они игривы только тогда, когда сыты, а голодные постоянно ссорятся между собою. Лисята, игравшие или лежавшие на поверхности, при малейшей опасности тотчас скрываются в нору. Осенью, когда молодые уже вырастут и совершенно обматереют, лисица начинает их водить с собою на промысел, потому что ей трудно уже кормить их своей добычей; а зимою перед течкой мать совершенно оставляет молодых, которые уже питаются сами. Многие охотники говорят, что самец принимает участие в выкармливании детей в таком случае, если лисица оплодотворилась с ним одним, что кажется справедливо ибо мне неоднократно доводилось находить только одного самца с самкою в одной норе, но принимает ли участие самец в выкармливании молодых — не знаю.

Некоторые промышленники утверждают, что со смертью лисицы самец оставляет выводок и удаляется; это и доказывает, что он помогает только матери, тогда как волк не оставляет осиротевших волченят.

Холостые лисицы-самки держатся большей частью вместе и живут без нор, точно так же, как и холостые самцы. Лисицы линяют весною, а осенью шерсть их делается длиннее, гуще, пушистее и появляется зимний теплый и мягкий подшерсток.

Как долго может жить лисица, определить трудно, но, судя по быстроте ее роста, можно полагать, что век ее не долее 15 лет, ибо она в два года совершенно матереет, так что между охотниками не называется уже щенком, а матерой лисицей.

Лисицы в норах живут только летом во время выкармливания лисят и зимою в течку; в другое же время года они живут, как волки, просто в лесах и степях. Но во время беременности самка живет больше в норе и мало выходит, как бы чувствуя, что в случае опасности ей трудно будет уйти от преследования.

Лисица заметив, что около ее гнезда побывал человек, немедленно уносит лисят, если они еще малы, или уводит, если же они уже велики, в другое место, сначала недалеко от норы, чтобы удостовериться, случайно ли заходил человек на ее нору или с недобрым замыслом? И если заметит, что человек на другой день опять был около норы, уводит лисят еще дальше; напротив, если она убедится, что в продолжении нескольких дней никого не было около ее норы, возвращается с детьми и поселяется по-прежнему в старой норе. Поэтому, случайно найдя лисью нору с молодыми, нужно знать вышеписанное, и чтобы лиса не увела детей, прийти за ними с необходимыми инструментами для выкапывания чрез несколько дней или поступить так же, как с волчьим гнездом (см. статью «Волк»). Но последнее средство тоже не так верно, потому что лисица смелее волка, она не боится в этом случае порохового запаха и воткнутых белых палочек около ее гнезда, которые пугают волчицу; и если в норе есть отнорки, которые невозможно бывшему тут охотнику забить так крепко, чтобы лиса их не отрыла в продолжение ночи, она чрез который-нибудь из них все-таки уведет молодых и после этого уже не возвратится с лисятами в эту нору. Самое лучшее охотнику поступить так: если нора будет найдена поздно вечером, то забив накрепко все отнорки и завалив каменьями главный лаз, ночевать на норе и не допускать лисицы к ней близко, а буде представится случай, то застрелить ее; это самое лучшее, хотя она в то время года никуда не годна, ибо шерсть на ней худая и висит клочьями; но жалеть нечего, пожертвовав одной, приобретаешь несколько. Нехорошо, когда лисица будет застигнута в норе, что не трудно узнать хотя мало опытному охотнику; в таком случае нужно как можно крепче забить побочные отнорки и главный лаз, а ночью сверх норы покалачивать палкой, чтобы лисица знала о присутствии человека и не отрывала бы вылаза. Утром же скорее бежать домой, чтобы по возможности успешнее непременно в тот же день возвратиться к норе с необходимыми инструментами. Если этого сделать нельзя по дальнему расстоянию— трудно надеяться на успех. Отсюда понятно, как поступить и тогда, когда нора будет найдена утром или днем.

Вот почему охотнику, искавшему лисьи норы для того, чтобы добыть живых лисят, необходимо быть вдвоем или втроем, чтобы одному в случае надобности остаться для караула у норы, а другому или двум отправиться домой за лопатами, пешнями, заступами и другим инструментом, а также за съестными припасами и теплой одеждой, чтобы самим удобно провести время на этой охоте, потому что часто случается при поимке лисят иногда пробыть в поле несколько ночей сряду. С пойманными лисятами, особенно поматеревшими, нужно быть осторожным, чтобы они не укусили, и сажать их в мешок или во что-нибудь другое со связанными лапами и намордниками, потому что они при малейшей оплошности охотника прогрызут мешок и уйдут. Мясо лисицы не так противно, как волчье, собаки его едят, даже здешние инородцы-тунгусы в крайности употребляют в пищу лисье мясо. Лисий кал сходен с волчьим, в нем почти также видна шерсть и перья пожираемых зверьков и птиц, потому что лисица ест их со всем, с перьями и с шерстью, как волк. Я часто находил сухой лисий кал, в котором ясно видны были сохранившиеся от пищеварения мышьи лапки, даже с когтями, что ясно доказывало вышеписанное.

Смотря по климату и месту жительства, лисицы бывают различных шерстей. Желтовато-серого цвета с красноватым оттенком составляют самую обыкновенную породу, здесь их зовут сиводушками; у них грудь и брюшко почти белого цвета. Шкурки таких лисиц ценятся недорого и продаются на месте от 11/2 до 2 рублей серебром. Лисицы с очень красноватой шерстью и с серо-стальным брюшком называются огневками и ценятся здесь от 2 до 3 рублей серебром; лисицы, именуемые крестовками, составляют как бы переход от обыкновенной огневки к чернобурой лисице; они ценятся здесь 6, 8 и до 12 рублей серебром, смотря по добротности меха. Чернобурые лисицы бывают различных достоинств и ценятся от 15 до 70 рублей серебром и более за штуку. Наконец, попадаются лисицы совершенно черные, но они составляют большую редкость и ценятся весьма дорого. Впрочем, цены эти относительные и никак не нормальные; они тесно связаны со многими условиями, которые играют важную роль при установке цены на пушнину. Так, например, если лисиц добывается много, цена понижается, и наоборот. Кроме того, тут главную роль играет время поимки лисицы, то есть: если она добыта вовремя, когда лисица совершенно выкунела и получила настоящую зимнюю пушистую шерсть, она ценится дороже; и, напротив, если лисица поймана рано, когда она еще но успела надеть настоящей зимней шкурки, дешевле.

Чем суровее климат, в котором живут лисицы, тем шерсть на них гуще и пушистее; следовательно, климат имеет большое влияние на добротность меха, тогда как место жительства лисицы имеет не меньшее влияние на цвет ее шерсти. Именно: степные лисицы всегда беловаты, тогда как лесные, или, как здесь говорят, хребтовые — красны. Чернобурой лисицы вы никогда не встретите в степных местах, точно так же, как и совершенно белая составляет в свою очередь большую редкость в лесу, в хребтах. Подобное изменение в цвете шерсти не указывает ли прямо на влияние солнечных лучей?..

Молодую лисицу не трудно отличить от старой по многим охотничьим признакам. Но вот главные и общеизвестные: у молодой лисицы брюшко и пахи слишком велики, т. е. на этих частях много беловатой шерсти и мало желто-красной: такая лисица здесь называется запашистой; у старой же красноватая шерсть незаметно спускается с боков к брюшку и пахам и соединяется с более темною шерстью на этих частях. Кроме того, у старой лисицы хвост длиннее и пушистее, а лапки чернее, чем у молодой. Старая матерая лисица бывает величиной с порядочную дворовую собаку, только лисица на ногах ниже, нежели собака, зато относительно и длиннее.

Едва ли нужно говорить о том, что шкурку с лисицы нужно снимать чулком, не разрезая брюшка, скорняки разбивают лисьи шкурки редко на две, а больше на четыре части, почему и меха носят особые названия, как то: завойчатые, огузчатые, душчатые и подбрюшчатые. Но в нашем крае лисьи шкурки обыкновенно делятся только на две части, т. е. шкурка разрезается вдоль, по бокам, почему и собранные меха носят только два названия — хребтовые и подбрюшчатые; валовым же мехом называют тот, который собран из лисьих хребтиков вместе с подбрюшками.

Странное обстоятельство, на которое необходимо обратить особое внимание,— это временное переселение или перекочевка, как здесь говорят, лисиц из одного места в другое. В тех округах, где прежде лисицы водились во множестве, вдруг становится слишком мало, и наоборот, в тех местах, где их бывало мало, появляется множество. Но со временем лисицы снова покажутся в прежнем количестве там, где и водились, и наоборот. К чему отнести эти перекочевки? Но здесь замечено, что лисицы кочуют только зимою, и притом так, что они переселяются только из тех мест, в которых выпали глубокие снега, в такие, где малоснежье. Нельзя ли объяснить это так: глубокий снег мешает лисице свободно добывать себе пищу, потому что она, проваливаясь в рыхлом снеге, не скоро отыскивает себе съестные продукты; снег завалил мышьи норы, заячьи тропы и следы прочих животных, которые так много способствуют ее пропитанию; между тем преследования охотников облегчались; тогда как в малоснежных местах те и другие условия совершенно противоположны.

К роду лисиц относятся корсаки, о которых я упомяну впоследствии, и песцы, которых я вовсе не знаю, потому что никогда не жил в тех местах, где они водятся, а потому умолчу о них. По слухам, не зная в точности предмета, подобные описания передавать трудно и щекотливо.

 

 

ДОБЫВАНИЕ ЛИСИЦ

 

Сибирские промышленники добывают лисиц различными способами, кто как умеет и кто как может, согласно местным условиям и временным обстоятельствам. Как ни хитра лисица и как ни сильно у нее побуждение к самосохранению, но есть же довольно простые средства, которыми, ловко и удобно пользуясь, сибирские промышленники в зимнее время добывают множество лисиц. Я постараюсь упомянуть по возможности о всех тех, которые здесь употребительны и общеизвестны между охотниками, чтобы познакомить с ними читателя-охотника и вместе с тем доказать остроумие сибиряка и простоту лисицы в тех случаях, когда хитрость зверя встречает хитрость мыслящего человека.

Начну с того, что здесь бьют много лисиц попутно, во время охоты или промысла за козами или другими зверями, следовательно, встречаясь с ними случайно и пользуясь удобными обстоятельствами, тесно соединенными с опрометчивостью лисиц. Кроме того, часто случается, что осенью и зимою лисицы, мышкуя среди белого дня, прибегают к самым селениям; надо полагать, что голод или особенная страсть к мышам незаметно заставляет осторожную лисицу пренебрегать опасностью и, прислушиваясь к писку мышей, так заманчиво раздающемуся под удаленными лучами зимнего солнышка, гоняясь за ними от норки до норки, подбегать к самым деревням. Счастье лисицы, если ее увидят собаки прежде зорких промышленников; тогда она, наверное, спасется быстротою своего бега или хитрыми проделками, которых без охотника не в состоянии понять собачья натура. Совсем другое бывает, если лисицу заметит промышленник, схватит винтовку и скрадет ее в меру выстрела: тогда неминуемая смерть ее ожидает. Нередко случается, что лисицу заметят в одно время двое, трое и более промышленников, и все в одно же время начнут скрадывать лисицу с разных мест; в таком случае лисица редко убивается, ибо промышленники, стараясь опередить друг друга, или испугают ее или выстрелят не в меру мимо.

Многие ловкие промышленники, хорошие стрелки, поздней осенью и зимою нарочно ходят по таким местам, куда лисицы больше выбегают мышковать утром, вечером и даже днем, прячутся в удобных местах и караулят лисиц, иногда по целым дням, искусно приманивая их писком, совершенно сходным с мышьим.

Понятно, что для караула лисиц нужно садиться с подветренной стороны относительно того места, откуда обыкновенно они выбегают. Заметив лисицу, нужно пищать и, когда она бросится на писк, быть готовому к выстрелу; в противном случае проволочка времени, малейший шум или движение заставят лисицу увидеть обман и мгновенно скрыться. Если же лисица не бежит к охотнику на его писк, а мышкует поодаль не в меру выстрела, следует ее скрадывать, подбегая из-под ветра и притом только в то время, когда она сама бегает; но когда она прислушивается, надо вдруг останавливаться и не шевелиться. Таким образом, можно скоро подбежать в меру выстрела. Я сказал выше, что только хорошие стрелки бьют лисиц этим способом, плохому же охотнику ее не убить, потому что лисица, мышкуя, почти постоянно находится в движении, а на бегу или на ходу стрелять не всякий может, тем более из винтовки 1*.

Многие зверовщики караулят лисиц зимою по ночам, так же как и волков, на падлах. Где лисиц много, эта охота довольно добычлива, в противном случае крайне утомительна и скучна. Надо заметить, что пуганая лисица подходит к примане чрезвычайно осторожно и нередко фычкает носом, как бы пугая или узнавая, нет ли кого в засаде.

Сибирский промышленник не знает настоящей псовой охоты за лисицами; однако из этого еще не следует заключать, что он и не годился бы в товарищи настоящим псовым охотникам по незнанию различных вычурных приемов, по неимению гончих и борзых собак; а между тем он с простой сибирской дворняжкой наверное добудет лисиц в продолжение осени и зимы не меньше настоящего псового охотника. Здешний охотник еще с ранней осени с нетерпением ожидает порошки, с замирающим сердцем посматривает в окно, нейдет ли снежок. Ежедневно после ужина. выйдет на крыльцо, долго стоит на нем и, почесываясь, прислушивается: не фыркают ли лошади, хорошо ли слышны петушьи голоса, собачий лай и прочее — признаки, указывающие ему на перемену погоды... И если заметит, что небо стало заволакивать, серыми облаками, ему становится веселее, легче на сердце, он радостно возвращается в избу, говоря: «Однако (общая сибирская поговорка) утре (т. е. утром) порошка будет, что-то паря (парень) заморочало». «Дай-то господи! — говорит другой, — время уже и лисовать, да и зимнику бы (зимней дороге) не худо установиться». Вот и действительно на утро заморочало и пала порошка: промышленник, ни мало не медля, седлает своего любимого легкого коня, берет винтовку, собаку и отправляется в те места, где лисицы больше держатся, находит свежий лисий след (нарыск), отпускает своего верного товарища, мохнатого Собольку и поспешно едет за ним следом... Если место чистое и лисица будет захвачена на жировке, а еще лучше на логове, то опытный легкий соболька непременно задавит ее в скором времени, тем более, если хозяин поспевает поперечить дороги лисице и, следовательно, не дает ей увертываться от собаки в сторону. Конечно, легче поймать лисицу, если охотников двое и трое или столько же или более собак; а в лесистом месте одному охотнику с одной собакой, кроме редких случаев, лисицу не загнать. Самое лучшее гонять лисиц по свежей густой (глубокой) мокрой порошке, потому что тогда лисица, проваливаясь в глубоком снегу, скоро утомляется и не может уйти от собаки, особенно когда порошка была мокрая, ибо сырой снег липнет к пушистому хвосту лисицы и совершенно не дает ей ходу. Напротив, перед вееной, когда снег зачирает (затвердеет) и сделается наст, лисиц гонять почти невозможно, по той причине, что загрубевший снег сдерживает на себе лисицу, которая как птица несется по нем, как по полу, тогда как собака, не говоря уже о коне, проваливается. Часто случается, что лисица, нажимаемая собаками, употребив в дело все свои хитрости и увертки; и все-таки не видя спасения, в степных местах заскакивает в тарбаганьи (сурочьи) норы, а в лесных в дупла, под коренья больших дерев, в россыпях под плиты, в пустоты между большими валунами, а в утесах в расселины, щели и пещеры. В этих случаях, чтобы добыть лисицу, промышленники прибегают к особым способам, о которых будет сказано в своем месте.

Молодая неопытная собака редко задавит лисицу, последняя ее наверно обманет и, воспользовавшись случаем, спасется. Вот обыкновенные уловки и увертки лисицы, к которым она прибегает преследуемая собаками. Если лисица заметит, что собаки еще далеко от нее, а представился удобный случай, смотря по местности, сделать какую-нибудь хитрую уловку, она поворачивается назад, бежит обратно своим следом, потом вдруг делает большой прыжок в сторону, бежит куда-нибудь в скрытое место — в ложок, в кусты, либо в большую траву, и, если увидит подбегающую собаку или подскакавшего охотника, плотно прилегает к земле или ползет на брюхе; заметив же, что враг ее пробежал или проехал, тотчас старается попасть на след собаки или охотника и бежит им в обратную сторону. Попав на санную дорогу, бежит по ней до удобного места, снова прячется где-нибудь за камнем, кустом, деревом, заскакивает на толстые пни или залезает в дупла и прочее, и как только собака в азарте пробежит мимо, не заметя ее, она тотчас бросается спасаться в противоположную сторону. Часто, как-нибудь обманув собаку, но не видя удобного места, где бы можно спрятаться, она бегает сзади собаки по ее же следам и не замеченная ею при удобном случае спасается в другую сторону. Нередко случается, что собаке, догнавшей лисицу, остается только схватить ее зубами и покончить все дело, как вдруг лисица как-то особенно вильнет своим хвостом по самому рылу собаки и увернется в сторону, а собака пробежит несколько сажен по прежнему направлению лисицы и увидит ошибку, когда плутовка уже далеко в стороне!.. Промышленники говорят, что лисица, повернув неожиданно хвостом, стрекотнет шерстью глаза собаки, которая невольно моргнет и прозевает удобную минуту, чтобы схватить лисицу, а последней того и нужно... Словом лисица прибегает ко всевозможным подобным хитростям, чтобы ускользнуть от собак и охотника, почему при этой охоте нужно быть как можно внимательнее, смотреть во все стороны, оглядываться, присматриваться к неподвижным предметам, глядеть, не притаилась ли где-нибудь лисица, не бежит ли назад конским следом и прочее.

Следы лисицы

а — след правой передней;

б — левой задней лапы

Эту охоту можно производить после каждой свежей порошки или после сильного ветра, когда он заметет снежной пылью старые следы и сделает снежную поляну ровной, удобной для открытия свежих нарысков. Самое лучшее, когда порошка выпала днем, а еще лучше с вечера, потому что снег завалит старые следы и откроет самые свежие, набеганные зверем незадолго перед утром, тогда как утренняя порошка скроет эти последние и только на другой день покажет более старые нарыски, вечерние и даже дневные, по которым труднее и не так скоро доберешься до зверя.

Некоторые промышленники гоняют волков и лисиц без собак, на одних лошадях. Это бывает тогда, когда выпадает сильно «густая пороша», т. е. хлупнет (выпадет) снег четверти в две и более глубиною, так что глубина снега лишает возможности зверя долго бежать: а для лошади рыхлый снег две четверти ничего не значит. В этом случае охотники, точно так же, как и в первом, вдвоем или втроем гоняют зверей верхом на резвых нестомчивых лошадях до тех пор, пока они, выбившись из сил, не в состоянии будут сделать ни одного прыжка — так что их можно убить дубинкой. Бывали случаи, что и один охотник на добром коне заганивал ни одну лису в короткий зимний день; но волка одному охотнику загнать почти невозможно, хотя и были примеры, но это уже большая редкость. Лисица бежит резво только версту, две и много три, а потом начнет приставать и ложиться; но отдохнув минуту, много полторы — снова бежит чрезвычайно резво сажен 100 и более, тогда как волк бежит от 10 до 15 верст без устали и потом почти вдруг лишается сил и падает, в полном смысле слова, в совершенном изнеможении, так что с ним можно делать что угодно. Самая охота состоит в том, что, наехав на свежий лисий нарыск или волчий след, охотники съезжают зверя; но лишь только он поднимется с логова, один из охотников начинает его гнать, а другие смекают, скачут стороною и не дают зверю куда-либо укрыться, залечь и прочее. Когда настоящий погонщик, измучив коня, не в состоянии будет преследовать зверя далее, тогда один из товарищей начинает гнать, а этот присталой — смекать. При лисьей гоньбе, главное, нужно стараться, чтобы не давать лисице случая отдыхать, а гнать, гнать и гнать не переставая; в противном случае не скоро загонишь и лисицу. Конечно, и при этой охоте нужно иметь в виду хитрые лисьи проделки и не зевать, как говорится, при малейшей неровности места, а тем более не допускать лисицу к лесу. Не нужно полагаться на лису в том отношении, что она легла и, значит, можно ее убить; ибо часто случается, что охотник, приехав к лежащей лисице и думая, что она окончательно не в силах уже сделать более ни одного прыжка, соскакивал с лошади, чтобы ударить лисицу, но она вспрыгивала и пускалась наутек с прежней быстротою и, тем выиграв перед у охотника, не скоро снова ложилась. Вот почему, подскакав к лисице, нужно сначала удостовериться, действительно ли она в изнеможении, для чего стоит ударить ее бичом; если она вытерпит удар, тогда надо проворнее соскочить с коня и добить лисицу, если нет — снова гнать. Догоняя волка, еще не упавшего на снег, нужно быть осторожным, ибо случалось, что волк, видя на пятах всадника, собравшись с последними силами, бросался на лошадь и кусал за ноги охотника. Промышленники говорят, что лисица «не дюжа к гонке» и, действительно, она скоро пристает (заганивается), но зато скоро и отдыхает, волк же — наоборот. При гоньбе лисиц тем или другим способом бывает много оригинальных и пустых, смешных и раздирающих душу приключений; это такого рода охота, что без них она редко обходится. В самом деле, человек-охотник, во весь опор, или, как говорят, попросту в хвост и голову, прогнавшись за убегающим зверем, облетев иногда несколько десятков верст по необозримой снежной поляне, невольно разгорячается, приходит в какое-то ненормальное положение, в самозабвение, особенно в горячую минуту охоты, а следовательно, более подвержен случайности, чем когда-либо; поэтому, как же ему иногда и не сделать оригинальных выходок, смешных сцен и, наконец, не попасть под несчастный случай, печальный жребий судьбы? Однажды я был свидетелем весьма неприятной сцены: один промышленник, гнавший на пятах лисицу, в каком-то бешеном энтузиазме бросился за нею по склону крутой и высокой горы с ее вершины под гору, но на половине покатости конь на всем бегу споткнулся и упал через голову, сломил себе шею и тут же пропал немедленно; а бедный охотник попал под коня и был им раздавлен... Нельзя вспомнить эту ужасную картину без невольного содрогания и сожаления...

Я сказал выше, что преследуемые в степных местах лисицы, не видя спасения, заскакивают в сурочьи норы. Вот один такой случай. Промышленник загнал лисицу в такую нору; добыть ее было нечем; он, наскоро заткнув все отнорки и самый лаз норы и оставив собак около нее на карауле, чтобы лисица не выскочила, поскакал в деревню за необходимыми инструментами и товарищами. В это время мимо этой норы кто-то ехал за сеном с собаками; поэтому оставленные у норы караульщики, увидав неприятелей, по обыкновению бросились на них; лисица, заметив ошибку караульных, выскочила и проворно скрылась. Караульные собаки, позубатившиеь, возвратились к норе; приехал хозяин с товарищами, раскопал всю нору — лисицы нет; приехавшие на помощь товарищи стали над ним смеяться, говоря, что над ним пошутил кикимора; тот уверял, клялся, что он сам видел своими глазами, как лисица заскочила в нору, почему и собаки остались у лаза норы и не побежали за ним. Действительно ли была загнана в нору лисица, товарищам проверить было нельзя, ибо это было еще ранней осенью, по черностопу. Промышленники посудили, порядили, подиковали, как здесь говорят, и пришли к такому заключению, что над охотником, загнавшим лисицу в нору, действительно подшутил нечистый. Долго ли бы поверить этому целой деревне! Начали бы везде говорить про случившееся, конечно с добавлениями, составилась бы легенда, которая от внуков перешла бы правнукам... а там заговорил бы и весь мир православный по целому околотку; но на этот раз случай не дал родиться легенде, захватил ее в самом начале и вывел суеверных из заблуждения: мужик, который ехал за сеном, видел, как выскочила лисица в то время, как дрались собаки, и скрылась в кустарнике, почему приехав домой, и рассказал истину.

Во всяком деле есть мастер, который исполнит его лучше, чем другой, не знающий этого дела. Точно так же в охоте есть мастера своего дела; один хороший стрелок, другой превосходный ловчий, третий славный псовый охотник, но худой стрелок; и действительно, удачно гонять лисиц, тем или другим способом не всякий может — тут своего рода специальность. Иной проносится целый день за лисицей, проскачет несколько десятков верст, измучит коня, утомится сам, но лисицы все-таки не добудет; иной же затравит или загонит в день несколько лисиц шутя. В самом деле, здесь есть множество таких промышленников, которым стоит только поднять зверя с логова, как чрез несколько минут лисица попадает к ним в торока.

Конечно, при гоньбе лисиц важную роль играют собаки и хорошие лошади, но все же главное зависит от знания и уменья охотника все предвидеть, уловить местные условия и расположить все в свою пользу.

Конечно, при этой охоте, как и при всякой другой, нужны навык и опытность; но этого мало, тут нужна особая сметка, которая найдется не у всякого и опытного охотника. Много на свете опытных, гениальных, закаленных в бою полководцев, но не все они равны между собою... Можно только одно сказать, что теория без практики — нуль; чтобы быть хорошим охотником этого рода, нужны практика и особая сметливость... В Забайкалье, можно смело сказать, из огромного количества добываемых лисиц ежегодно большая часть добыта гоньбой, а меньшая — другими способами, о которых я сейчас упомяну.

В южной части Забайкалья капканного промысла на лисиц почти нет; здесь лисицы, бегая по тропам, попадают случайно в заячьи и волчьи капканы, поставленные на тропах и около трупов издохших животных. Говорят, что в северной части Забайкалья некоторые промышленники ловят лисиц небольшими капканами и что самый процесс этой ловли не отличается от волчьего капканного промысла, о котором я говорил в статье «Волк».

Посредством пометов лисиц добывают тоже во множестве, но только в зимнее время. Охота эта производится точно так же, как и на волков; пометы приготовляются совершенно одинаково, из тех же материалов. Вся разница состоит в том, что пометы приготовляются не такие сильные, как волчьи, и меньших размеров. Самые обыкновенные пометы, употребляемые на лисиц,— это пыханцы, приготовляемые из сулемы. Пыханцами они называются потому, что сулема растирается так мелко, как пыль, так что чуть пыхнешь ртом, как она вся разлетится; в таком виде она скорее и сильнее действует и тотчас захватывает гортань лисицы.

Кроме того, лисицы попадают на волчьи луки, равно как в козьи пасти и ямы; хотя на лисиц и ставят луки особо, совершенно таким же образом, как и на волков (смотри описание волка), но на лисицу лук настораживается ниже, именно не выше двух четвертей от земли, а симка продевается чуткая; но ям и пастей особо для лисиц не делают.

Если лисица от преследования охотника залезет в пустоту Между плитами, валунами, что часто случается при охоте около россыпей и утесов, или же заскочит в нору, то промышленники поступают так: если видят, что ей выйти больше некуда, как только чрез то же отверстие, в которое она залезла, то найдя дуплистое дерево, отрубают от него часть, имеющую вид пустого цилиндра или стакана без дна, аршина в полтора и менее длиною; на середине ее длины делают сквозную поперечную бороздку до половины толщины цилиндра, в которую приделывают опадную дощечку,— и ловушка готова; она здесь называется башмаком. Одним концом цилиндр или башмак приставляется к отверстию, куда залезла лисица, затем обкладывают его кругом камнями, чтобы лисица не могла его оттолкнуть и полезла бы непременно сквозь башмак.

Когда это будет сделано и все остальные дыры крепко забиты, опадная дощечка настораживается обыкновенным способом, как и прочие ловушки, посредством подчиночного кляпушка — и делу конец. Лисица, заметя отсутствие человека и не найдя другой дыры, куда бы она могла вылезть, но сквозь башмак увидя манящую дневную поверхность, решается ползти сквозь него, задевает сторожок, отчего опадная дощечка с грузом упадает, придавливает лисицу в башмаке — и лисица поймана. Промышленники имеют но нескольку штук готовых башмаков и употребляют их в случае надобности. Способ этот прост и удачен, им много добывают лисиц даже тогда, когда они сначала и ускользнут от рук человека. Чаще башмаки делают так: вместо деревянного цилиндра употребляют половину цилиндра, расколотого вдоль, т. е. желоб такой же длины, в котором сверху прорубают небольшую поперечную щель, в которую и приделывают опадную дощечку с грузом. Башмак такого устройства ставится и настораживается одинаково с первым около лаза норы, в который залезла лисица.

Башмак

Сверху—настороженный; внизу—в разобранном виде

Сторожок в обоих случаях делается с переднего конца ловушки. А — нора; а — деревянный цилиндр, полуцилиндр или желоб, то есть самый башмак; b — опадная дощечка с зарубкой; g — груз, небольшая плаха или полено; с — поперечная бороздка на башмаке, в которой ходит опадная дощечка; d — сторожок с двумя зарубками о, о; в верхнюю зарубку о закладывается подчиночный кляпушек к, который, лежа на подкладке р, другим своим заостренным концом подхватывает опадную дощечку b в сделанной на ней зарубке и тем поддерживает ее, ибо сторожок d нижней зарубкой о в то же время задевает за край башмака. Расстояние от h до бороздки с не должно быть более 5 вершков, так, чтобы лисица, пройдя в башмаке под опадной дощечкой b и задев сторожок d, по направлению, показанному стрелкою, сдернула бы его с зарубки о, по тяжести давяжка g крепко придавит лисицу к земле поперек спины как раз на половине ее длины. Устройство простое и верное.

Я уже упомянул выше, что промышленники весною ловят молодых лисят и выкармливают их, а зимою убивают и получают хорошие шкурки. Но я сказал только, как поступают охотники с лисьим гнездом, чтобы мать не увела молодых в другое место; теперь же познакомлю читателя с тем, как добывают лисят из нор. Если лисье гнездо сделано в барсучьей норе, которая обыкновенно не глубока, коротка и широка, то двум работникам не трудно разрыть ее в один день и переловить лисят; но если лисица поселилась в тарбаганьей норе, совсем другая история, потому что сурки живут семьями штук по 5, 6, даже до 10 в одной норе, а потому — чем многочисленнее семья, тем больше в ней побочных отнорков, тем глубже и обширнее их подземельные закоулки, и тем выше и шире становится бутан, т. е. бугор земли, образующийся от выгребания ее при устройстве норы и ежегодной расчистки. Следовательно, разрыть такую нору со всеми ее подземными помещениями — трудная работа, требующая много рук и времени. Здешние промышленники употребляют особый способ, чтобы достать лисят живыми, не разрывая всей норы. Способ этот занесен сюда, как надо полагать, ссыльными людьми из России, потому что здешние охотники не все его знают и вследствие этого при разрывании всей сурочьей норы трудятся более, чем знающие этот способ.

Но я забыл сказать прежде, что охотнику, хотя мало опытному, при отыскании лисьей норы не трудно удостовериться в том — есть в ней молодые или нет. Если нора занята лисицей с молодыми, то лаз в нее углажен, на нем видны лисья шерсть и пух, которые остаются на боках лаза от частого влезания и вылезания лисицы и лисят. Если они уже на возрасте, то тогда лисята не любят сидеть в душном подземелье и беспрестанно вылезают на дневную поверхность, почему место кругом норы и самый бутан утолочен, даже видны лежбища и тропинки, по которым бегают лисята на некотором расстоянии от норы. Кроме того, около нее валяются кости и перья, остающиеся от птиц я зверьков, съеденных лисятами, которых принесла мать для их пропитания. Наконец, самый верный признак — из норы слышен резкий и противный запах.

Убедившись, что лисята действительно находятся в норе, промышленники забивают землей, камнями и деревом все побочные отнорки, имеющие сообщение с дневной поверхностью, накрепко и оставляют открытым только один главный лаз; ощупав палкой его направление, пробивают над ним сверху бутана на сажень более или менее, смотря по длине лаза, четырехугольную яму, дно которой должно быть аршина на два ниже пола норы.

Яма эта копается в аршин или полтора в квадрате, т. е. в поперечнике; стенки ее, ниже пола норы, должны быть совершенно отвесны, для того чтобы лисята, попавшие в этот колодезь, никак не могли из него вылезть. Пересеченную ямою нору соединяют мостиком из тоненьких прутиков, сверху которых настилают травы, а поверх ее посыпают легонько землей, словом, делают фальшивый пол, ровный с полом норы; самую же яму сверху тоже закрывают потником (войлоком) или чем-нибудь другим, так плотно, чтобы свет сквозь яму не проходил в нору. После этого охотники прячутся неподалеку от норы. В первый день нельзя ожидать успеха, ибо лисята, напуганные работой, не подходят к мостику, а лисица, слыша присутствие человека, не подбегает к норе; но сердце матери заставляет пренебрегать опасностью: она начнет подбегать к норе и голосом манить детей. Лисята, слыша призыв матери, мучимые голодом, полезут к отверстию норы, но передовой, ступив на фальшивый мостик, провалится в колодезь, попробует выскочить — нельзя; он начнет сильно визжать и скучать, так что охотник услышит и вынет его, а мостик исправит и снова насторожит. Через несколько времени попадет в западню другой лисенок, и таким образом переловят всех лисят. Маленькие лисята глупы и скоро попадают в колодезь, но большие осторожны, иногда их вымаривают дня три и четыре, чтобы заставить идти через мостик. В продолжение всей этой охоты или добывания лисят нужно быть осторожным, особенно ночью тут одному из охотников следует не спать и караулить, чтобы лисица не отрыла какого-нибудь отнорка и не увела лисят, что случалось с сонливыми караульщиками. Некоторые ловят также лисят и в волосяные петли, которые настораживают в главном лазе норы и караулят точно так же, как и в первом случае. Лисята, заслышав голос матери, полезут из норы и попадут в петли один за другим. При этом надо строго наблюдать за тем, чтобы не прозевать той минуты, как лисенок попадет в петлю, начнет биться и визжать; его надо скорей вынуть, потому что он может отгрызть петлю и уйти или задохнуться в ней. Если лисят хотят добыть не живых, то их дымят в норе точно так же, как и при добывании волчат. Когда же лисье гнездо сделано где-либо под камнем, под большой плитой, в расселине или щели, между плитами, в утесе или россыпи, так что посредством выкапывания лисят достать невозможно, то промышленники достают их крючками, насаженными на длинные жерди, или прибегают к хитрости и поступают так: на конец жерди навязывают толстый крестьянский шерстяной чулок и толкают его в нору; лисенок не замедлит схватить чулок зубами, что тотчас по жерди услышит охотник, нимало не медля дернет жердь к себе и, не останавливаясь, потащит. Лисенок, крепко схватившись зубами за чулок, не в состоянии скоро выпустить его изо рта, а будучи потащен из норы, он еще сильнее в него вцепляется, ибо в это время, не желая расстаться с норой, упирается лапами и бывает вытащен. Главное дело состоит в том, чтобы заставить лисенка охватить в зубы чулок, не прозевать этого момента, тотчас дернуть за палку и тащить, не останавливаясь.

Ловкие промышленники иногда в продолжение нескольких десятков минут перетаскивают всех лисят. Конечно, способ этот удобен в таком случае, если нора прямая, без крутых поворотов. Вот все известные мне способы, которыми добывают лисиц в Забайкалье.

Не могу не рассказать здесь одного случая. В 185... году, в первой половине октября, ходил я по лесу и искал рябчиков, но найти не мог, устал и хотел уже отправиться домой, как вдруг собака моя бросилась в сторону и, спустя несколько секунд выгнала чернобурую лисицу, которая, как птичка, бросилась от нее и скрылась. Собака убежала за ней. Я, подождав с 1/4 часа, начал кричать и свистеть собаку — но она не являлась. Я закурил трубку и лег на пожелтевшую траву на берегу реки Букукуна (около казачьего караула того же названия, по китайской границе); как-то глухо и неприятно шумела подо мной пересохшая трава при каждом малейшем моем движении. Я начинал уже терять терпение, потому что собаки все еще не было, а время приближалось к сумеркам. Наконец, спустя несколько минут, прибежала ко мне собака с разинутым ртом и на четверть высунутым языком... Я встал и хотел идти, как вдруг увидал ту же лисицу, которая потихоньку пробиралась под крутым берегом речки, где по суху, а где и по воде; я схватил ружье, но собака, увидав лисицу, стремглав бросилась в речку и едва не схватила плутовку, которая увернулась, выскочила на противоположный берег и вспрыгнула на толстый лиственничный пень; собака второпях пробежала мимо нее, но, заметив ошибку, тотчас воротилась, лисица же, соскочив с пня и немножко пробежав, залезла в дупло большого упавшего дерева. Пока я перебирался через речку, собака сидела около этого дупла, не выпускала лисицы и громко лаяла.

Дупло в толстой упавшей от ветра лиственнице было большое, а поэтому достать лисицу нельзя было никак, топора же с собой не было. Заложив отверстие дупла камнями, я на другой день утром пришел с товарищем и добыл дорогую добычу. Жаль, что по времени года было немного рано и лисица еще не получила настоящей зимней шерсти.

 

 

 

___________________________________________________

* «Вестник естественных наук» за 1859 г. № 8 на стр. 913, в статье «Собака», между прочим, говорит: «...собака спаривается с лисицей так же легко на свободе, как и в неволе. Лисица во время течки нередко совокупляется с собакою ночью перед хижиною пастуха, и между тем многие хорошие собаки отказываются преследовать в это время самку-лисицу. Ублюдки, рождающиеся от суки, удерживают преимущественно тип собаки и впоследствии не имеют той неукротимой дикости, какой отличаются ублюдки от волка и собаки, и бывают плодливы».

1* Многие промышленники, карауля лисиц на мышковье, нарочно вешают ободранные трупы убитых на кусты и деревья, для того чтобы ах увидали вороны, которые, тотчас закаркав, приманивают к этому месту других лисиц и волков, кои обыкновенно прибегают на крик ворона.

Яндекс цитирования

copyright and design 2006 by Shnurok

Hosted by uCoz